Экзерсис - [3]

Ботадеус. А ты знаешь, куда я иду?

Сфинкс. Конечно, я знаю все... Ты преступник, ты и свидетель. Свидетельство ты уже сделал, теперь осталось понести наказание за преступление.

Ботадеус. Но наказание я должен понести не от тебя.

Сфинкс. Какие вы все, иудеи, формалисты. Должен, не должен... Впрочем, ответ верный. Поэтому то, что я с тобой сделаю, будет не наказанием, а так... просто съем, и все. Я вне этики. Хотя сомнительно, чтобы тебе от этого было лучше.

Ботадеус. Хуже.

Сфинкс. Правильно! С тобой сегодня интересно. Продолжаем разговор.

Лена. Ботадеус!

Ботадеус. Да?

Лена. А мы можем отказаться от игры?

Ботадеус. Да, но тогда нам засчитают поражение.

Сфинкс. Вы слишком много говорите.

Ботадеус. А мы уже начали игру?

Сфинкс. Давно, просто ты забыл. У тебя короткая память. Я сама иногда сбиваюсь со счета, сколько мы с тобой играем, а ты все время начинаешь сначала. Сколько мы с тобой знакомы, мой мальчик?

Ботадеус. Прости, не понимаю тебя.

Сфинкс. Ответ не засчитан. Нет, это глупо. Спрашивай ты, один раз. Давай.

Ботадеус. Куда мы идем?

Сфинкс. Хорошо зацепил, придется изворачиваться. Кто "вы"?

Ипполит. Мы. Мы, наша компания.

Сфинкс. Что такое "компания"? Вы все идете в разные места. И к тому же, куда вы идете и куда вы придете - две большие разницы. Отсюда вывод - чтобы задать хороший вопрос, нужно хотя бы приблизительно представлять себе ответ.

Ипполит. Ты не ответила!

Сфинкс. Молодой человек, не учите меня правилам игры, которой не знаете. Итак, продолжим. Ботадеус, что такое смерть?

Ботадеус. Это я, кажется, помню... Смерть есть прекращение жизнедеятельности организма и вследствие этого - гибель индивидуума как обособленной живой системы.

Сфинкс. Давно ли ты стал материалистом? Впрочем, сойдет. Идем дальше...

Лена. Извини, пожалуйста, а сколько всего будет вопросов?

Сфинкс. Вопрос у меня всего один, просто я задаю его по частям. Итак, Ботадеус, ты веришь в жизнь после смерти?

Ботадеус. Трудно сказать... Ты знаешь, иногда мне кажется, что все мы так и живем.

Сфинкс. Хорошо. Очень хорошо! Свежо, сильно и остроумно. Где ты это украл? Впрочем, ладно. У кого-нибудь есть какие-то дополнения?

Ипполит. Я хочу сказать. Некоторые считают, что смерть - это лишь акт жизненного цикла.

Сфинкс. Тоже хорошо. Акт жизненного цикла. То есть предполагается, что смерть - конец одного этапа твоей жизни и начало следующего. Ботадеус, вот две концепции - твоя и ипполитова. Чем они похожи?

Лена. Они же противоположны!

Сфинкс. Ботадеус!

Ботадеус. Что-то... Нет, не знаю.

Сфинкс. Хо-хо! Они обе не верны, вот что! Не ждал?!

Ботадеус. Как это, обе?

Сфинкс. Вообще-то, я не обязана объяснять. Но объясню - ответ на этот вопрос позволит нам перейти к следующему. Смотри, Ботадеус. Твое прошлое прошло, оно потому так и называется - прошлое, прости за тавтологию. Значит, прошлого нет - так?

Ботадеус. Так. Хотя как же - я ведь его помню?

Сфинкс. Тебе именно потому и приходиться помнить, что его нет, ибо то, что есть, помнить не надо, оно и так есть. Так?

Ботадеус. Так.

Сфинкс. Итак, прошлого, как реальности, нет. Будущего тоже нет, оно еще не наступило и тебе не известно. Если бы тебе было известно будущее, это значило бы, что ты его помнишь, то есть оно было бы для тебя прошлым. В любом случае будущее - это то, чего нет сейчас. Так? Так, дети?

Лена. Кажется, так.

Сфинкс. Значит, реально существует только настоящее. А настоящее - когда это? Где начинается настоящее и кончается прошлое? Год назад, месяц, день, час, секунду? Каждый момент твоей жизни эфемерен, поскольку в тот самый миг, когда ты его осознаешь, он становится прошлым, то есть реально не существующим. Значит, Ботадеус, твоя жизнь эфемерна, а значит эфемерна и смерть. Смерти вообще нету, Ботадеус, потому что нету жизни. Как тебе это? Вопрос риторический.

Лена. Прости, ты рассуждаешь красиво, видно, что ты очень умна, но все-таки, здесь что-то не то. Я просто чувствую.

Сфинкс. Отлично. Девочка чувствует - что-то не то. А ты, Ботадеус?

Ботадеус. По-моему, это все чепуха, хотя и логичная чепуха. Независимо от твоих рассуждений я чувствую, что я живу и боюсь смерти.

Сфинкс. Очень хороший ответ, Ботадеус и ты, милая. Очень хороший. А скажи, Ботадеус...

Свет гаснет, потом зажигается. На сцене Ботадеус, один.

Ботадеус. Эй, не приходил еще человек с крестом? Я должен дождаться его, так мне было сказано. Я жду давно, я сменил десятки обличий. Я, Ботадеус, должен сказать ему что-то. Я всего лишь сказочный персонаж, фигура из наивных мифов, но я имею такие же чувства, как вы, вы все. Я Ботадеус - Ударивший Бога. Многие говорят, что меня нету, но я есть. Просто обычно никто не догадывается, что я - это я. Я и сам обычно не знаю этого. Я - ударивший Бога. Я бываю разным. Удивительно разным, но только в такие минуты, как эта, я это вспоминаю. И я был прав тогда! Я прав! Я наказан за свою правоту. Но наказание - лишь свидетельство Его силы, а не Его правоты. И я понял, почему я Его ударил. Это глупо звучит - сначала совершил поступок, а потом уже придумал причину для него, но ведь Он-то - вне времени, и для него эти ограничения несущественны, так почему они должны быть у меня?! Не согласен! Ему можно мне нельзя. Ему можно все - возноситься, вмешиваться, мудрить, требовать, ругать, обласкивать, приводить в исполнение, рога обламывать, поливать серой и при этом еще петь себе хвалу устами сотворенных! И вы молитесь ему? Уповаете на Него? Вы говорите, Он - Вечный, Всеблагой, Всемогущий. Пусть так. Может быть. Вечный - породил эфемерных. Всемогущий - беспомощных, Всеблагой, которому ни малейшего труда не стоит сохранение добродетели, - породил похотливых ничтожеств. По своему образу и подобию?! Мы построены по Его образу и подобию, но какой же плохой Он строитель, если не смог уменьшить этот образ до масштабов сотворяемых! Мы - Его неудача, вот в чем дело, и за это я ненавижу Его. Мы - Его неудача, и отсюда Его капризность, эксцентричность, отсюда все эти божьи чудачества, впечатление, что он какой-то шарлатан, чудак, маньяк, сутяга и крючкотвор, который и после смерти тянет сотворенных на судебные процессы, расследования и разбирательства во всех инстанциях долины Иосафата. Неудача, вот в чем дело! Вот что так угнетало отцов Церкви, особенно этого дурака Августина, - именно это, эту непостижимость, унизительную и для здравого рассудка, и для чувств, они не могли понять и упрятали свое изумление в догматы, отказались от собственного разума. А если ты не можешь отказаться от разума? Если, скажем, ты не доволен этим миром? А? Ведь этот мир глуп! Глуп! И ведь вот в чем подлость, мир был навязан нам, сотворенным, без всякой предварительной консультации, поскольку Творец решил сотворенных этим миром раз и навсегда осчастливить. А что, если они желают быть осчастливленными не по его методике, а совсем по другой? Или вообще хотят отказаться от финального счастья? Или в один момент хотят, а в другой - не хотят? А может один по этому поводу придерживается одного мнения, а другой другого? Что тогда? Насильственно навязывать конформизм? Четко обозначить дороги в рай и в ад, стричь всех под одну гребенку, карать непокорных оригиналов и награждать оппортунистов? Именно так, вот ведь какое паскудство. Тогда, давно, я еще так не думал, я был проще. Но сейчас... Если бы... Он сильнее. Его единственный аргумент - он хозяин положения. И поэтому остается только ждать. В эту минуту, когда я все ясно помню, я понимаю - только ждать. Но я не могу. Не могу.