Экзамен любви - [15]

Она вскинула голову и наградила его таким взглядом, под которым буквально хотелось упасть на колени.

— Я полагала, что, как кто-то сказал мне сегодня утром, я имею право узнать, женишься ты на этой женщине или нет; это право основывается всего лишь на двадцатилетней дружбе и больше, конечно, ни на чем.

Конн хотел что-то возразить, потом вздохнул, продолжая массировать лоб. Больше всего он хотел, чтобы голова прекратила раскалываться.

— Знаешь, Энди, я получал предложения и похуже этого. Я женился на Лизе, потому что думал, что люблю ее, и я женился на Юдифи, думая, что мы любим друг друга. Сейчас в моей жизни нет ни той, ни другой, и мне кажется, проблема не в женитьбе. Проблема как раз в любви. Может, никакой любви все-таки нет? Может, надо жениться на той, которая тебе всего лишь не противна, и поставить на этом точку?

Что-то мелькнуло на ее лице — тень, след непонятной боли, — мелькнуло и исчезло. Он с любопытством смотрел на нее, ожидая ответа, но Энди просто повернулась и вышла из кабинета. И пока дверь за ней закрывалась, Конн вдруг сообразил, что, будь он хоть чуть-чуть поумнее, он бы сделал предложение самой Энди.

Впрочем, он тут же решил, что нельзя жениться на своем лучшем друге. Это значит потерять своего лучшего друга, а взамен приобрести еще одну жену. А кому же поплакаться, когда дело вновь дойдет до развода?

Прошло уже два часа, а Энди места себе не находила.

Черт подери, надо быть полным идиотом, чтобы, едва выпутавшись из сетей брака, очертя голову бросаться в пучину нового. Но ведь Конн Девлин вовсе не был идиотом. Он, пожалуй, был самым нормальным среди всех, кого она знала.

"Но только не тогда, когда дело касалось женщин", — добавила про себя Энди, пытаясь справиться с новым приступом бешенства. Вскоре после его женитьбы на Юдифи Энди решила, что все дело в какой-то удивительной генетической болезни. Чем же еще, если не умственным расстройством, можно объяснить это моментальное (за одну ночь) превращение умного и расчетливого прагматика, настоящего волка большого бизнеса в слабовольного недоумка?

Положим, тогда у него просто не было шансов. Через пять минут после их первой встречи Юдифь атаковала Конна с непреклонностью тепловой ракеты. Его участь была решена задолго до того, как он смог в этой ракете чуть-чуть разобраться.

Для Юдифи Конн воплощал идеального мужа. Он сделал головокружительную карьеру, был богат, хорошо воспитан и вдобавок красив как черт. Он не проливал суп на скатерть, умел пользоваться ножом и вилкой, носил костюмы с достоинством принца и мог очаровать самого холодного сноба в самом элитарном обществе. Конн прекрасно разбирался в винах, управлял яхтой, катался на лошадях, знал, как обращаться с машинами любой марки и с женщинами любого склада. А самое главное — у Конна были связи. Очень серьезные связи. Молодая, очень самолюбивая, очень настойчивая и практичная Юдифь буквально вцепилась в него зубами.

Конн со своей стороны быстро оценил в ней достоинства будущей жены. Красива. Талантлива. Имеет большой успех. После свадьбы молодожены заняли место "блестящей пары" в высшем обществе Сиэтла. О них говорили и ими восхищались. Так продолжалось около года. А потом сладкий сон начал таять на глазах.

Не прошло и двух лет после свадьбы, а Конн здорово изменился. Он стал замкнутым, неразговорчивым, угрюмым. И работал как одержимый, отгородившись от мира стенами своего кабинета. Энди почти перестала общаться с ним. На Новый год, третий год семейной жизни, Конн без всякого предупреждения появился у нее на пороге.

Он выгнал ее поклонника, налил себе огромный стакан бренди, осушил его двумя большими глотками; грязно выругавшись, запустил стаканом в стену и виновато взглянул на остолбеневшую Энди.

А потом рассказал ей о Юдифи. Об их очередной ссоре — он хотел иметь детей, а она в очередной раз отказалась даже обсуждать это. Юдифь выходила замуж, думая, что для Конна, как и для нее самой, главное — карьера. Наконец она поняла, что Конн не прочь слегка расслабиться, пожиная плоды успеха. Что он хотел бы стать отцом семейства.

"Она ушла и подала на развод", — сухо добавил он.

Прошло немало времени, прежде чем Конн нашел в себе силы начать новую жизнь.

Правда, он изменился. Стал спокойнее. Меньше смеялся, больше времени проводил в одиночестве. Казался сдержаннее. Словно отрезал какую-то часть своей души и не хотел никого к себе подпускать.

Энди устало выругалась. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы ушла домой. Приготовила бы на ужин салат из экзотических фруктов. Устроилась бы поудобнее в своей гигантской ванне, погрузившись в горячую воду с клубами пара. А потом доползла бы до постели и заснула. Так бы и спала, пока...

Зазвонил телефон, и она нехотя взяла трубку:

— Да?

— Энди, приехали мистер Бек с сыном.

— Бек с сыном? — Она выпрямилась. — Вот это да!

Энди вскочила, схватила пиджак со стула, прыгая на одной ноге, начала судорожно искать туфли. Заглянула к Конну, крикнула ему, чтобы приготовился, причесалась, подкрасила губы, глубоко вздохнула и направилась в приемную.

Марк Бек зашел первым. Улыбаясь, он подошел к Энди, горячо потряс ее руку.