Экзамен - [4]

— Откусил, — прошептал кибер. — Непроизводительная трата энергии. Эту траву он все равно есть не будет.

Вдоволь насмотревшись, пошли дальше. Влекомая двумя зебрами, быстро проехала повозка с бидонами, мелькнула надпись «ИРП. Молоко кан». Кибер не захотел рисковать, спрыгнул на обочину и уставился на плакат. Написанный на листе ватмана от руки плакат гласил:

В понедельник состоится субботник по сортировке яиц малиновки и соловья.

Домовые киберы без присосок в инкубатор не допускаются.

Телесик пошевелил четырехпалым манипулятором. Задумался, Из аптеки на углу вышел толстый Аканиус с пипеткой в руках. А потом откуда-то вывернулся мальчишка лет двенадцати. Он тащил за собой на веревке щенка. Весь облик мальчишки был по-гусарски независим и не предвещал щенку ничего хорошего. Круглую физиономию обрамляли уши. Нури подумал, что через них можно было бы наблюдать солнечное затмение, если, конечно, предварительно сговориться с мальчишкой. Паренек был гол по пояс и бос. Но что Нури совсем доконало, так это его штаны: они были тщательно отутюжены и слегка светились.

Алешка уставился на щенка, мальчишка — на Алешку. Потом он посмотрел Нури в глаза и сказал:

— Сначала оцелот. Оцелот — это шедевр. Ничего лишнего, последний мазок в той картине, которую зовут гармония. Потом собака: воплощение достоинств, ходячая преданность, сгусток гуманности и любви. Короче, меняю собаку на браслет.

Нури выслушал выспреннюю речь удивительного ребенка и вздохнул. Что Алешка не уйдет без щенка, он понял сразу, но кодовый браслет…

— Не, вы меня не поймаете, — сказал мальчишка. — Давайте прибор, берите собаку, а то мы ее… — он запнулся, — изучать начнем.

Последние слова он адресовал Алешке и сделал зверское лицо.

— Таких щенков, как говорили в старину, за пучок — пятачок.

Алешка сел на траву и стал раскачиваться.

Ребенок нехорошо хихикнул.

— Как хотите. — Он дернул веревку, поволок щенка.

— А что вы думаете, — сказал кибер. — Дите, конечно, вундеркинд, но пять лет — это пять лет.

Он задрал вундеркинду рубашку, промокнул слезы и высморкал малыша. Мальчишка лицемерно вздохнул.

— Животное не жалеете, пацана пожалейте, филателист.

Нури вздрогнул. Филателистом его еще не обзывали, и вот дождался. Он отстегнул с руки браслет. Мальчишка бросил веревку, схватил браслет, захохотал.

— Ага! Еще пару щенков, и на сегодня хватит! — Он зашевелил ушами, повернулся на пятке и исчез, словно дематериализовался, оставив в воздухе дрожащее марево.

Толстяк с пипеткой, пока Нури торговался, стоял в стороне и с явным удовольствием наблюдал. Теперь он подошел поближе и радостно констатировал:

— Тэк-с, вы тоже смеялись!

Нури развел руками.

— Не огорчайтесь, Нури Метти, по-моему, вам оказана большая честь.

— От вас я не ожидал, доктор.

— Нури, для меня вы не более чем потенциальный пациент. Но ребят можно понять. В музее героев ваш браслет займет почетное место. Генеральный конструктор Большой государственной машины не каждый день прибывает к нам. И вообще, таких шансов пополнить музей больше не будет. Я и сам не предполагал увидеть сразу и в одном месте столько знаменитых.

— Но способ…

— А что способ? — Доктор свел глаза к носу и шлепнул Телесика по звонкому животу. — Неужто шутка вас коробит?

— Филателист я, вот я кто.

Щенок сидел на веранде. Он бодрился, хотя, по всему видать, чувствовал себя несколько связанно. Алешка гладил его по шерсти. Вокруг реагировали члены семьи.

— Нет, это не пудель, — сказала бабушка и была, как всегда, права. Глупые вы с Алешкой, но пусть, конечно, Живет.

Дед потрогал несоразмерно большие щенячьи лапы, упругие усы, оглядел Алешку и ничего не сказал.

Кот Синтаксис лежал на кушетке, вывернувшись кверху брюхом. Он настолько всех презирал, что даже слегка подмурлыкивал, чего, как заметила бабушка, последние три года от него никто не слышал. Дед стал слегка подталкивать его на край кушетки. Кот замолчал, но даже не открыл глаз, хотя голова его свесилась вниз. Наконец он боком сполз на пол и остался лежать не шевелясь. И лишь когда бабушка стала подсмеиваться над ним, кот вскочил и окрысился на окружающих. Хвост его выгнулся и задрожал.

— С-сатон, — сказал кот. — Псся!

— Что ли, он говорить научился? — ни к кому не обращаясь, спросил кибер.

— Ругаться он с детства умел, с котячьего возраста, — ответила бабушка. А говорить, сколько Алешка с ним ни бился, не хочет. Ленив.

Кот, не глядя по сторонам, ушел в сад, отряхивая лапы. Впрочем, к обеду он вернулся.

Мангуста Бьюти возлежала на спине золотого дельфина: две такие скульптуры украшали вход в здание центра. Бьюти равнодушно посматривала сверху на ожидающих. По стриженой траве прохаживались, перебрасываясь фразами, лучшие люди планеты. В позе полного сосредоточения, подняв лицо к солнцу, сидел Рахматулла. Он не дышал уже минут двадцать и не отвечал на вопросы. Пояс космонавта — лишь три человека на Земле были удостоены столь высокой награды опоясывал его обнаженный торс. Рядом, с чертенком на руках, стоял Иван Иванов. Чертенок, небольшой, с кошку, сонно помаргивал, потом положил голову с маленькими витыми рожками Ивану на плечо и сладко зевнул.