Экзамен для гуманоидов - [20]

— Есть, герр майор, — Волкофф скривился и посмотрел на Джи.

Чужак молчал, внимательно разглядывая Орлова, словно видел майора впервые. На его правильном лице не отражалось никаких эмоций. Чью сторону он принял в этом споре, оставалось загадкой. Наконец, он невпопад закивал и спросил:

— Вы хорошо знаете доктора?

— Достаточно, чтобы послать вас подальше.

— Не кипятитесь, майор, мы же в одной команде, — Джи улыбнулся.

— Расскажите об этом обер-лейтенанту, — Сергей немного успокоился. — Командир батальона назначил расследование, и мне кажется, что для начала этого достаточно.

— Конечно, — вахтенный снова кивнул, — просто попрошу вас держать в курсе дела и меня.

— Могу даже включить вас в комиссию, нам как раз нужен третий член группы дознания, — Орлов поймал себя на мысли, что не знает, почему предложил это Джи, но отступать было поздно.

— Предложение приемлемо, — Джи посмотрел на Волкоффа. — Вы согласны?

— Да, офицер, так будет надежнее, — немец сделал шаг в сторону, освобождая Сергею дорогу.

— Они добились своего, — Кровицкий прохаживался по кабинету Анисимова, заложив руки за спину. — Никто и не подозревает, что произошло. Никакой критичности мышления: почти все помнят, что в тот вечер их усыпили насильно, но никто не расценивает это как проявление агрессии. Все, что говорит Гость или члены экипажа, принимается за абсолютную истину. Многие не могут объяснить причины своих поступков, а в присутствии вахтенных теряют над собой контроль, выполняя их приказы, хотя экипаж для десанта начальством не является. Но, заметь, никто этому не удивился, а тем более — не возмутился. Очень напоминает торможение лобных долей мозга, как считаешь, академик?

— Не очень, — Анисимов полулежал в удобном кресле, попивая крепкий чай, — скорее напоминает воздействие Великого Дара Внушения, коим и является. Говорил я Шахрину: поставь блоки своим лазутчикам заранее — не послушался, а нам теперь расхлебывать. Где взять это чертово слово? Код этот треклятый! Я компьютер уже наизнанку вывернул — нет там ничего!

— «Ты, Шарапов, не впадай в отчаяние, не имей такой привычки!» — хрипловато процитировал Кровицкий. — Нет в компьютере, значит, ройся в своей памяти. Неделя у нас еще есть…

— У меня в памяти столько всякой всячины, что месяца не хватит.

— Ты себя переоцениваешь, не такой ты уж и многознающий, так что трудись, Алеша.

— Уломал. Что, кстати, слышно о выходе из «прыжка»?

— Завтра, часов в семь. Постараюсь пробраться в рубку или демонстрационный зал. Надо же посмотреть на звезды, куда там нас занесло…

— Лучше в рубку. В зале на экран могут пустить видеокартинку, а в рубке есть обзорные иллюминаторы. Только сомневаюсь я, что тебя впустят. Зачем им рисковать? — доктор с сомнением покачал головой.

— Не забывай, что жертва Великого Дара Внушения никакие выводы делать не способна. Им достаточно показать на Большую Медведицу и сказать, что это созвездие Гончих Псов, и все. А я должен буду поверить. Так что никаких оснований не впускать меня у них нет.

— Оснований?! Ты за немцем следишь? Как там дознание продвигается, нас скоро арестуют или нет? — Анисимов отставил чай и сел поудобнее.

— Тебе что, надоел медотсек, хочешь каюту на карцер поменять?

— В том-то и дело, что нет. Спасибо командиры у нас доверчивые оказались, но Джи так просто не отвяжется. Мы «под колпаком», и поэтому, я уверен, стоит тебе появиться в рубке, вахтенный начнет действовать, — Анисимов скрестил пальцы, изображая решетку.

— А я сделаю вид, что заглянул в поисках того самого Джи. Дело к нему придумаю какое-нибудь поглупее, и все «прокатит», можешь быть уверен, — капитан потер руки, — ну, а пока пойду готовиться, я сегодня по батальону дежурю. Причина, кстати, бродить где угодно, не вызывая подозрений. Почти шапка-невидимка: надел на рукав повязку и сразу же выпал из общества — все тебя видят, но никто не замечает. Красота!

— Ладно, иди. Удачной охоты. Как полюбуешься звездами — сразу ко мне, — доктор потер виски, — будем думать дальше.

— Все верно, господин офицер, я вас вызывал, но не настолько срочно, — комбат сидел в постели, щурясь спросонья от света. — Но раз уж вы здесь, то скажите, вышли мы в обычное пространство?

— Да, господин полковник, четырнадцать минут назад, — Джи выглядел смущенным. — Разрешите идти?

— Да. Приходите после развода в зал совещаний. Я имел в виду это, когда просил дежурного вызвать вас, — комбат подавил зевок.

— Разрешите маленький вопрос, господин полковник, — Джи задержался в дверях, — когда вы попросили об этом дежурного, сегодня?

— Я же спал. Это было вчера, перед отбоем.

— Спасибо.

— Что-то не так?

— Нет. Все в полном порядке, досыпайте на здоровье, еще только пять утра, — Джи улыбнулся и вышел.

Комбат потянулся, выключил свет и, последовав совету вахтенного, крепко уснул.

Джи вышел в коридор и повернул в сторону, противоположную рубке, — к медотсеку. У двери в каюту Анисимова он остановился и провел рукой по серебристой стене. В месте прикосновения «серебро» растаяло, и в образовавшемся «окошечке», как на экране, появился внутренний вид каюты. Доктора в кровати не было. Джи дошел до медпункта и повторил процедуру. Анисимова не было и там. Офицер оглянулся и, убедившись, что никто его не видит, вошел в медотсек. Ему понадобилось пять минут для того, чтобы найти, и минута — чтобы «исправить» генератор помех, оставленный Кровицким. После этого он вызвал центр связи и приказал взять медпункт на постоянное прослушивание.