Экватор рядом - [64]

Ато Цегайе — типичный представитель эфиопской буржуазии. Только в одном он оригинален. Большинство его собратьев по классу вкладывает свои денежки обычно в торговые дела и немножко — в смешанные иностранно-эфиопские предприятия; он же не побоялся заняться строительными подрядами. И хотя Ато Цегайе уже крепко врос в Эфиопию капиталистическую, он глубокими корнями связан еще с землей, с Эфиопией старой, феодальной.

Наши бахардарцы знакомы с социальным происхождением подрядчика. Он сам об этом рассказывает в минуты благодушного настроения. Отец Цегайе Беляйне — крупный землевладелец. За неделю до официальной сдачи школы этот крепкий, стройный старик приезжал в Баар-Дар, ходил по аудиториям и залам, щупал мебель, оглаживал колбы и станки и удовлетворенно кивал белой головой. В южной части провинции Шоа арендаторы обрабатывают его поля, там пасутся его тысячеголовые стада, обмолачивается зерно на его водяных мукомольнях. Сам Цегайе Беляйне оценивает свою наследственную долю земли в 150 тысяч долларов.

Есть и другие «кусочки» от прошлого: многодетная семья, помещичьи замашки. Он отец девятерых детей. Старший оканчивает закрытую английскую школу в Аддис-Абебе, а на каникулы приезжает в Бахар-Дар. Отец приобщает его к бизнесу: поручает несложные работы, знакомит с чертежами и конторским делом.

Феодал в Цегайе Беляйне явственно проступает в некоторых привычках и поступках. Его слуга, пятнадцатилетний, бессловесный и забитый Хагос, по вечерам моет хозяину ноги. Во время этой процедуры подрядчик обычно просматривает счета и попивает пиво, пронося бокал над головой стоящего на коленях Хагоса.

Или еще. Дважды в год — в день рождения императора Хайле Селассие I и в день его коронации — Ато Цегайе «ставит угощение» своим мастеровым: «бригадирам» плотников, арматурщиков, бетонщиков, металлистов. Делается это так. Одной рукой он дает подходящим по очереди рабочим по куску жареного бараньего мяса, другой — стакан теджа. Получивший свою долю кланяется, почти касаясь лицом лоснящейся от бараньего сала хозяйской руки. Чем не средневековый пир на кухне феодального замка?

В его небольшом аддис-абебском доме хозяйство возложено на трех-четырех деревенских парней из подвластных его отцу селений. Жена при гостях почти не показывается — это тоже от старой Эфиопии.

Во всем остальном Цегайе Беляйне — капиталист. Крепит и множит свои связи в деловой Аддис-Аоебе, пробивает брешь в плотной паутине конкурентов-иностранцев, «завязывает узелки» даже за пределами страны. Постепенно он становится довольно известной фигурой в эфиопском мире частного капитала. Он, например, отлично усвоил некоторые коммерческие приемы личного обогащения, которые на Западе давно уже не в диковинку. Как-то приглянулся ему новенький темносерый «фиат», и… через две-три недели старый черный «форд» летит в пропасть где-то на горной дороге между Асмарой и Дессие. Получив страховую сумму, Ато Цегайе приобретает машину; вместо восьми тысяч долларов она обошлась в три.

Ато Цегайе Беляйне совершенно свободно владеет итальянским и хуже английским; немного освоил русский, особенно числительные. Во время беседы он слегка напрягается, иногда переспрашивает. Этикет и общие фразы Ато Цегайе поручает своим помощникам, а сам во время беседы напряженно, безостановочно решает в уме оперативные финансовые проблемы. Лишь изредка у него подрагивают брови: когда он слышит какую-нибудь интересную для себя цифру.

За два года я только один раз увидел в его руках книгу не считая, разумеется, книг конторских, и это была… «Империализм, как высшая стадия капитализма» на английском языке! Подрядчик был несколько смущен:

— Эта книга про Европу и Америку. В Африке другие законы. Кроме того, не все понятно здесь таким маленьким людям, как я.

Но мне показалось, что он все-таки понял кое-что из этой бог весть как попавшей к нему книги.

А ДО СТРОЙКИ ЧЕТЫРЕ ШАГА

У Ато Цегайе Беляйне помимо клерков-эфиопов работают по контракту и иностранцы: единственный (и тем не менее называемый почему-то главным) инженер — грек, субподрядчики — греки и итальянцы.

Но школа растет, хорошеет и «набирает соки», конечно, не только и не столько усилиями иностранной «технической прослойки». Ее поднимают на своих плечах эфиопы-мастеровые — бетонщики, арматурщики, металлисты, плотники, отделочники, сотни простых разнорабочих, многие из которых до сих пор держали в руках только пастуший бич да серп.

…Приятно попробовать на ощупь цементный раствор, узнать, как щекочет ноздри запах горячего битума, пройтись по упругим эвкалиптовым лесам. Кстати, на этих лесах в дожди появляются… зеленые веточки с маленькими крепкими листочками. Вот уж поистине благодатная земля, воткнешь палку — вырастет куст!

Стройка в полном разгаре. Сейчас, в период дождей, после посевных работ сюда пришло много бахардарцев и　крестьян окрестных деревень. На строительстве в эти дни работает около 400 отходников, не считая кадровых строителей-мастеровых.

…Сейчас 12 часов — начало обеденного перерыва. Самый солнцепек. Столичные мастеровые, рабочие из Гондара и дальних деревень бегут в ближайшие харчевни, цегайевские конторщики и надсмотрщики — в лучшую из них — «Иден». Местные располагаются прямо в поле, на обочине «Дороги тысяч ног». Бахардарцам приносят обеды жены и дети. В глиняных и металлических мисочках блины — инжира, прикрытые широкими листьями какого-то растения вроде нашего лопуха; в мисочке поменьше — перцовый соус «вот». Пока мужья, отцы и братья насыщаются, детишки и женщины робко подходят к невысокой металлической школьной ограде, с изумлением разглядывая удивительный мир бетона, стекла и металла.