Экватор. Черный цвет & Белый цвет - [49]
«Да, но меня собьют, как только я войду в воздушное пространство Колумбии. А вас накроют ракетами, когда вы будете забирать посылку.»
«Не накроют» — отрезал де Сильва. — «Идея неплохая. Скажите, Андреас, технически Вы можете это сделать?»
«В смысле, сбросить контейнер? Это я смогу. Но все остальное очень сложно.»
«За все остальное Вы получаете деньги.»
«Это еще вопрос,» — говорю я. — «Если я все-таки соглашаюсь лететь, то не пролетаю ли я с остальной суммой? Вы ведь собираетесь заплатить мне уже после доставки?»
«Как вы договаривались?» — Рауль повернулся к Рокоссовскому.
«Пятьдесят процентов сейчас и пятьдесят после доставки,» — Рокко чуть привстал с краешка стола, на котором он примостился с самого начала разговора.
«Пусть получит три четверти суммы сразу. Четвертую часть,» — тут де Сильва снова повернулся ко мне. — «положат на счет, номер и местонахождение которого Вам сообщат по телефону. Это на всякий случай, чтобы можно было продолжить знакомство и после нашей сделки.»
«Вы доставите три контейнера. За каждый мы платим миллион. Итого Вам подготовят два миллиона двести пятьдесят тысяч американских долларов. После выполнения работы вы получите остальное. Все форсмажорные ситуации становятся вашей, а не нашей, проблемой. Согласны?»
«А если нет, тогда что?» — говорю. И тут же про себя снова вспоминаю индейца, которого подстрелил Рокко. Нервные окончания у меня стали необычайно чувствительны, и по телу прошла волна тревожного зуда. Но никто из переговорщиков этого не заметил. Моя наглость собеседникам не понравилась.
«Ну, что ж. Тогда», — сказал Рауль, поправив свои дорогие очки, — «тогда Вы должны компенсировать те расходы, которые мы понесли для обеспечения Вашей доставки в наш лагерь.»
«Не так уж и много,» — улыбнулся я.
«Это еще не все. В силу изменившихся условий, мы будем вынуждены как можно раньше начать эвакуацию наших людей из зоны Путумайо. Мы же не можем быть уверены в том, что Вы не проговоритесь о месте нашей дислокации, если мы, конечно, Вас не ликвидируем.» — Де Сильва посмотрел на меня поверх очков. Хотел убедиться, что я испугался. Я и вправду испугался, но ни один мускул на моем лице не дрогнул. «Молодец, Иваныч,» — похвалил я мысленно сам себя. — «Сумел, значит, сохранить свое лицо.»
«То есть, Вам проще меня убить, чем отпустить?» — спросил я де Сильву как можно более спокойно.
«Это так.» — Команданте стряхнул пепел прямо на пол. Его поистине свинское отношение к своему кабинету как-то не слишком увязывалось с нарочитой подтянутостью его внешнего вида. Новенькая, с иголочки, форма, дорогие очки, и вдруг — пепел на пол. — «Но мы считаем Вас партнером и поэтому хотим, чтобы в случае невыполнения договора Вы оплатили все мероприятия по нашей эвакуации.»
И тут я не сдержался.
«Вашу мать! Это же банальный шантаж. Вы же меня разводите, словно какого-нибудь лоха. Если я соглашусь, я весь ваш гонорар потрачу на то, чтобы организовать эту доставку. А если не соглашусь, то заплачу вам хренову кучу денег. Партизаны, твою мать! Когда вы заманили меня сюда, вы уже знали, что я не откажусь. Вы не партизаны, а самые обычные кидалы! И я, дурак, поверил вам.»
Слова «лох», «развод» и «кидалы» я произнес по-русски, но смысл сказанного и без того был понятен этим герильерос. Рокоссовский рванулся было с насиженного краешка стола в мою сторону. Де Сильва остановил его жестом.
«Послушайте, Андреас,» — обратился ко мне команданте. — «Не мы придумали этот бизнес. Мы вообще против денег и материальной выгоды. Но по таким правилам живет проклятый прогнивший режим в Боготе, и мы воюем против него его же методами.»
«Не надо читать мне лекции по марксизму-ленинизму! Я этого в училище наслушался больше вашего. Я-то тут при чем?»
«Скажите мне, Андреас,» — вздохнул команданте. — «Вы всерьез думаете, что Вы над схваткой? Вы часть системы. И даже больше. Вы часть обеих систем, их и нашей. Мы воюем с ними их же оружием. Вы разделяете их ценности, но помогаете нам. Потому что только мы и такие, как мы, можем обеспечить Вам достойный, по вашему мнению, уровень жизни. Примерно такой же, как у них. Сложно объясняю?»
Я кивнул головой.
«Слушайте. На самом деле, все очень просто. Линия фронта это не Путумайо или Богота. Или — что у Вас там в бизнес-планах? — африканские джунгли. Линия фронта это Вы, Андреас.»
Я молчал. «Ойо де Монтеррей», которые он мне предложил, были чуть влажные, но мне казалось, что влага придавала кубинскому табаку еще большую изысканность. Это было, пожалуй, единственное приятное открытие сегодняшнего дня.
ГЛАВА 18 — КОЛУМБИЯ. «КОРЯВЫЙ ДУБ»
В общем, я согласился. Оплатить эвакуацию целого партизанского соединения было мне не по силам. Проще потерять один самолет сбитым над Колумбией. Но решусь ли я отправить свой экипаж на верную смерть?
У меня было несколько дней, чтобы придумать способ доставки оружия. Назад, к аэродрому, меня снова везли в лодке. Она, как две капли воды, походила на ту, в которой меня привезли на встречу к Рокоссовскому. А, может быть, это и была та самая посудина. Я сидел верхом на огромной сумке, в которой лежали доллары. Рядом со мной, слева и справа, с дежурными отсутствующими лицами пристроились боевики ФАРК. Вернее, не боевики, а «боевички». Две низкорослые девицы в камуфляже и с автоматами. Та, которая слева, была похожа на европейку. Довольно приятное лицо с почти белой кожей. Из-под пятнистой кепки все время выбивался черный локон, и мне хотелось его поправить, слегка коснувшись кончиками пальцев ее щеки. Девушка заметила мой взгляд и строго зыркнула на меня глазами. Но от этого мое озорное желание не стало меньше, и я время от времени продолжал рассматривать ее профиль.
Новый захватывающий роман Андрея Цаплиенко «Империя Четырех Сторон» построен на загадках, парадоксах и гипотезах, переплетающихся между собой, как древнее узелковое письмо кипу, использовавшееся в доколумбовой Америке. Две, казалось бы, не связанные друг с другом нити повествования разделяет почти пятьсот лет. Великие тайны Империи Инков придется разгадать украинскому гонщику, волей судьбы и провидения оказавшемуся на самой престижной автогонке планеты. Конечно, на этот невероятный сюжет автора вдохновил знаменитый ралли-рейд «Дакар», который ему неоднократно приходилось снимать.
Наверное, мало осталось на карте мест, где бы не побывал автор этой книги. И как правило, места эти отнюдь не спокойны. «POW» – это, можно сказать, классическая аббревиатура, которую часто используют в англоязычных сводках о потерях в зонах боевых действий и которая расшифровывается как «Prisoners of War» – военнопленные. У автора же свое обозначение понятия «POW»: «People of War» – люди войны. Эта книга о тех, для кого понятие «война» равнозначно понятию «жизнь» – о журналистах, ведущих репортажи из самых горячих точек планеты; о бойцах Иностранного легиона; о детях, разбирающихся в видах оружия лучше, чем в учебниках и игрушках; о бывших воинах Советской армии, которые добровольно перешли на сторону моджахедов, живут в Афганистане и не имеют желания вернуться на родину… Словом, она о тех, кто все время живет на войне.
В сборнике рассказов известного украинского журналиста и писателя речь идет о войне, которая нежданно пришла в Украину и изменила жизнь и сознание миллионов людей. Герои рассказов связаны сложной паутиной личных отношений друг с другом и с автором. Они вместе со всей страной идут дорогой перемен – от застоя к революции, от Майдана к войне. Истории, которые происходят с героями, кажутся невероятными, но это новая реальность, в которой нужно научиться выживать. Книга имеет все шансы стать в будущем одним из литературных документов эпохи, в которой нам выпало жить.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…