Экстрим - [12]

Ник жил сейчас в Лондоне один, но у него была подружка по имени Джоди Куэннел. Они с Джоди встречались каждый уик-энд и изредка по будням. На тот злосчастный вечер у них было условлено встретиться, вместе поужинать и выпить, он хотел бы связаться с ней, но не мог. В этот момент Джоди тоже ехала с работы домой, а мобильника у нее не было. Нужно будет позвонить ей позднее. Ник отвлекся на несколько секунд, воображая разговор с Джоди, но затем его мысли вернулись к тихим улочкам родного города и к тому, что вот прямо сейчас в людей, среди которых наверняка есть и его знакомые, стреляет какой-то маньяк.

В конце концов Ник добрался до развязки Хангарлейн, где Северная окружная пересекает А40. Сделав левый поворот, он направился на юг, однако и тут шоссе было забито. Он пытался продумать все наперед, разобраться, как лучше проехать из этого района Лондона на побережье, поближе к Бексхиллу, но радио все время его отвлекало. В общем-то он ездил туда десятки раз, но, как правило, выезжал попозже, когда движение не такое плотное. Было нетрудно себе представить, что творится сейчас на М25. Ездить в таких условиях чистая мука, а он и так был на грани нервного срыва.

Ник был единственным ребенком Джеймса и Микаэлы Сертиз. Его родители жили и работали в «Белом драконе» едва ли не всю свою сознательную жизнь, сперва – как распорядители от крупной пивоваренной фирмы, а позднее, когда головная компания стала освобождаться от тех торговых точек, что поплоше, – и как хозяева.

Все эти годы Булвертон медленно, но неуклонно приходил в упадок, но они никак не могли с этим смириться и упорно старались сделать свое заведение прибыльным. То, что было на момент смены владельца совершенно никудышным, ну, разве что большим трактиром на не шибко фешенебельной части побережья, мало-помалу приводилось в порядок и приспосабливалось к требованиям времени. Когда стало окончательно ясно, что Булвертону не быть популярным курортом, Джеймс Сертиз принял довольно отчаянное решение повысить статус «Белого дракона», перейти на обслуживание более состоятельной клиентуры – бизнесменов и туристов, приезжающих на выходные. Все комнаты для постояльцев были отремонтированы и наново обставлены, получили спутниковое и кабельное телевидение, факс, Интернет, сотовую связь и оборудование для телеконференций, в гостинице появился небольшой, но прекрасно оборудованный конференц-зал. Во всех номерах были центральное отопление и кондиционеры, ванные комнаты с игольчатым душем и гидромассажем и так далее, и так далее. Джеймс Сертиз даже нанял на некоторое время высококлассного шеф-повара, и тот, если верить его собственным словам, подобрал лучший, даром что маленький, винный погреб на всем южном побережье.

И все практически впустую. Местная экономика была слишком вялой для гостиницы такого рода; отдельные удачные сезоны – а такие тоже выдавались – никак не меняли общей тенденции к упадку. В то же самое время пивной бар как был, так и оставался популярным среди местных выпивох, и было бы по меньшей мере неразумно расставаться с самой устойчивой и прибыльной частью бизнеса. В том, что касается выбора желаемой клиентуры, «Белый дракон» страдал явным раздвоением личности.

Эти прискорбные обстоятельства если и волновали Ника, то лишь в очень малой степени, хотя ему ли было не знать, сколько труда, не говоря уж о деньгах, ухлопали его родители, чтобы довести «Дракона» до ума. В детстве он, как и любой ребенок, воспринимал все, что делают взрослые, как само собой разумеющееся. Позднее, уже старшеклассником, Ник узнал от отца, что со временем семейный бизнес перейдет к нему, но на тот момент его больше волновали свои собственные подростковые заморочки. Хотя он был в общих чертах знаком с техникой гостиничного дела и регулярно, по уик-эндам и вечерам, помогал родителям, сердце его к этому занятию не лежало.

Школьные учителя считали Ника безнадежным лентяем, однако в старших классах он вдруг взялся за ум. Причиной тому послужили компьютеры. Несколько лет Ник занимался на них всякой ерундой, затем увлекся программированием и сам не заметил, как увлечение перешло в самую натуральную одержимость. Программирование давалось ему так же легко и просто, как некоторым его однокашникам – иностранные языки, и вскоре Ник уже твердо знал, чем будет заниматься после школы. Жаль вот только, что в Булвертоне подходящей для него работы не было, не было вчистую.

А работа в гостинице день ото дня казалась ему все тягомотнее, он был уже близок к тому, чтобы поссориться с родителями. Ситуация разрешилась, когда Ник прочел в «Курьере» объявление некой лондонской фирмы, приглашавшей на работу компьютерщиков; он послал свое резюме и буквально через несколько дней получил место программиста.

Как большинство молодых булвертонцев, Ник мечтал вырваться из родного города: эта его мечта сбылась быстро и неожиданно. Обосновавшись в Лондоне, он ощутил себя заново рожденным; воспоминания о сассекской жизни быстро уходили в тень, теряли рельефность.

На первых порах Ник приезжал к родителям едва ли не на каждые выходные, но шло время и эти визиты становились все реже и реже, все короче и короче. Через три года он получил повышение и стал начальником отдела. Он купил себе квартиру, затем сменил ее на отдельный, пусть и маленький дом, затем на дом побольше. Он женился, прожил с женой три года и развелся. Перешел в другую фирму на более ответственную должность, его зарплата значительно выросла. Пополнел и начал лысеть. Он слишком много пил, тратил слишком много денег на еду, вино и развлечения, в его ближайшем окружении было слишком много женщин. О Булвертоне он почти не вспоминал.