Экстр - [179]

— После многих размышлений над тайнами Бесконечного Разума Эде, — продолжал Явас, — Данло ви Соли Рингесс желает доказать, что человеческий ум во всем своем блеске есть только отражение божественного.

В более поздние времена князья Церкви, объявленные свободными от негативных программ, возымели желание продемонстрировать свое совершенство и другим людям, помимо своих личных чтецов. Они созывали целые конклавы чтецов, чтобы предъявить им сияющие голограммы своего разума. Но в читальных камерах помещалось слишком мало зрителей, и гордые магнаты разума потребовали сделать их триумф доступным для всех Достойных Архитекторов.

Церковь удовлетворила их требование. Поскольку даже контактные залы не могли вместить тех, кто желал зреть воочию модели совершенного разума, началось строительство первых ассамблей, посвященных исключительно этой новой церемонии. Эти кубические здания стали называться Небесными Домами, а те, кто демонстрировал в них свой божественный свет, — Совершенными. Это были артисты разума, мастера глубочайших программ своего мозга. Они умели управлять своими моделями. Первоначальные светоприношения представляли собой статистические картины, застывшие во времени, как цветной лед или фотографический портрет. Но Совершенные, желая показать свой разум во всей красе, начали создавать движущиеся мыслеобразы, не уступающие величием прекраснейшей музыке человечества. Так, с течением веков, светоприношение превратилось из персональной и чисто религиозной обязанности в публичное зрелище. При этом никто не забывал, что светоприношение совершается в честь Бога Эде, и многие посещали их не только ради самого зрелища, но и ради испытываемого во время него благоговейного трепета.

— А теперь, — объявил Явас, — наша Святая Иви расскажет вам о сегодняшней церемонии.

Закончив официальную часть, предшествующую всем выдающимся светоприношениям, Явас занял свое место на скамье рядом с Харрой. Харра встала, и Пол Ивиэртес придержал подол ее белого кимоно.

— Дети мои, — начала она и, взглянув на Данло, одарила его улыбкой. — Дети мои, мы должны напомнить вам, что мы собрались сегодня здесь не только как зрители светоприношения, но и как свидетели истинности нашего Святого Алгоритма. Разве не сказано в нем, что однажды, когда мы будем близки к отчаянию, к нам явится человек со звезд? Разве не сказано, что это будет человек, не знающий страха, который посмотрит на небесные огни внутри себя, не утратив разума?

Данло, сидя на своем золотом стуле перед тридцатью тысячами человек, с трудом сдержал улыбку. Харра превозносила его бесстрашие, а между тем его шейные артерии пульсировали так, точно кто-то внутри ритмично бил одним камнем о другой. Глядя на Харру, стоящую в западном секторе зала, он вспомнил, что именно лицом к западу мужчинам его племени полагается умирать. Когда мужчине приходит время совершить путешествие на ту сторону дня, его сыновья и дочери заворачивают его в меха и прислоняют к стволу дерева йау, чтобы он видел замерзшее море и слышал ветер, зовущий его.

— Мы должны напомнить вам, — продолжала Харра, — что Данло ви Соли Рингесс не принадлежит к Совершенным, и мы собрались не затем, чтобы судить о красоте его разума. Мы находимся здесь лишь как свидетели его испытания. Сможет ли он посмотреть на небесные огни внутри себя так, чтобы остаться в живых и рассказать нам о том, что он видел? Действительно ли он светоносец, который укажет нам путь ко всему, что возможно?

Харра сделала паузу, чтобы взглянуть на Бертрама с Малаклипсом, и сказала:

— Мы будем молиться, чтобы он оказался светоносцем, ибо для нашей вечной Церкви поистине настали темные времена. Мы просим вас всех помолиться за Данло ви Соли Рингесса. Светоносец он или нет, сегодня он увидит небесные огни, на которые даже совершеннейшие из Совершенных не смеют смотреть, чтобы не лишиться разума.

Харра склонила голову, и 28 345 мужчин и женщин, словно роботы, работающие по единой программе, последовали ее примеру. Но в зале в тот вечер находилось 28 348 человек. Бертрам Джаспари в молитве не участвовал; Малаклипсу как воину-поэту, не разрешалось молиться и отправлять иные религиозные обряды; Данло ви Соли Рингесс, держа в руках свою флейту, сидел с поднятой головой и не закрывал глаз. Приемный отец Хайдар учил его, что мужчине можно молиться за свою семью, за свое племя и за всех живущих на свете людей. Наедине с собой он может даже помолиться за то животное, что составляет половину его души, но за себя молиться не пристало — тем более в присутствии стольких людей, которые молятся за него.

— Мы желаем тебе удачи, Данло ви Соли Рингесс из Невернеса, — сказала Харра, простирая руки ко всем Архитекторам на скамьях зала. — Все желаем. Да будет тебе дано узреть Его Бесконечный Свет, как свой.

С лучезарной улыбкой, свидетельствующей о ее бесконечной вере в Бога Эде (а может быть, и в человека по имени Данло ви Соли Рингесс), Харра опустилась на скамью, и свет в куполе начал гаснуть. Арена вокруг Данло и промежутки между рядами налились густой темнотой, и в зале на миг настала глубокая тишина. Данло слушал свое дыхание, и ему казалось, что в его сердце и во всем мире гуляет ледяной ветер. Металлическое сиденье и подлокотники холодили тело, и он жалел, что не надел шерстяную камелайку вместо парадной шелковой формы. Серебряные выступы по обе стороны от его головы, похожие на крылья чайки, заключали его мозг в логическое поле, столь мощное, что он почти чувствовал его гул. Данло считал удары своего сердца и ждал, когда сканирующий компьютер в головной части кресла создаст модель его мозга.