Экспресс следует в Будапешт - [14]

Телеграмма? Чепуха, не годится!

— А, — вспомнил полковник и сразу повеселел. — Все будет в порядке. Как вы думаете, Томсон, для чего, собственно, существует в Будапеште наше посольство?

НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ

На окраине Вены есть тихая уличка с поэтическим названием — Нимфенгассе. Здесь, за высокой каменной оградой, в глубине тенистого сада стоит большая двухэтажная вилла. Во время фашистского режима в ней жил высокопоставленный гитлеровский чиновник.

Когда Вена была освобождена советскими войсками и чиновник со всеми своими домочадцами сбежал на Запад под теплое крылышко американцев, в вилле поселилось несколько рабочих семей из домов, разрушенных бомбежками союзнической авиации.

Однако им не пришлось здесь долго жить. Однажды на уличку вкатил лимузин. Из него вышло несколько штатских и один коротконогий, тучный военный в американской форме. Они осмотрели виллу, о чем-то полопотали по-своему к великому удовольствию всех окрестных мальчишек, сели в машину и уехали. А через несколько дней пришло распоряжение американских оккупационных властей немедленно выселить всех проживавших в вилле австрийцев. Вилла подлежала ремонту, а затем должна была перейти к новым хозяевам — американцам.

Тихая уличка наполнилась шумом и гамом. К воротам виллы то и дело подъезжали машины с цементом, лесом и другими строительными материалами. Американские солдаты, производившие ремонтные работы, трудились день и ночь.

— Что они там делают? — удивлялись соседи-австрийцы. — Ведь за это время, да еще с такой рабочей силой, можно новую виллу построить.

Наиболее любопытные из числа молодых попытались как-то ночью подобраться к вилле и посмотреть, что там происходит. Однако они наткнулись на вооруженную охрану и еле унесли ноги.

Наконец, ремонт был закончен. Но в виллу не въехал ни командующий оккупационными войсками, ни его заместитель, ни другое важное лицо. Здесь поселился всего-навсего угрюмый лейтенант с командой солдат. У ворот был поставлен часовой.

И странное дело. Днем вилла была погружена в тишину. Лишь по ночам здесь начиналось оживленное движение. Приезжали и уезжали машины, во всю мощь гремел громкоговоритель. Окрестные жители терялись в догадках: что за странный образ жизни? Но однажды сквозь звуки музыки прорвались крики, полные такого отчаяния и муки, что у обитателей соседних домов волосы встали дыбом.

— Господи помилуй! — крестились перепуганные австрийцы, ворочаясь с боку на бок в своих постелях. — Там, должно быть, само адово пекло!

Они, конечно, ошибались. Разумеется, это не было адово пекло, а лишь следственная тюрьма Си-Ай-Си. Впрочем, разница была не так уж велика…

В ночь на четырнадцатое июля ворота виллы распахнулись перед черной автомашиной со спущенными занавесками. Шурша резиной, машина прокатила по дорожке, усыпанной гравием, и подъехала к боковому входу виллы. Центральный вход на стеклянной веранде была наглухо закрыт и никогда не открывался.

— Выходите, — сказал Вальнер. — Приехали!

Макс, пригнув голову, вылез из машины. Звякнули наручники. Позади пленника встали безмолвные стражи.

Дверь отворилась. На порог вышел лейтенант.

— Доставили? — с сильным акцентом спросил он.

— С трудом, мистер Уоткинс… Драчливый клиент.

Уоткинс презрительно скривил рот.

— Потому что вы бабы. У меня он и пальцем не шевельнет.

— Конечно, мистер…

Вальнер поклонился чуть ниже, чем требовало приличие. Он сам побаивался этого типа, которому, как он знал, Мерфи вручил неограниченную власть над заключенными. Один из сотрудников полковника в минуту откровенности даже намекнул инспектору, что лейтенант сам весьма охотно приводит в исполнение смертные приговоры.

Уоткинс осмотрел Макса с головы до ног и приказал:

— Снимите с него ваши браслеты. Здесь они не нужны… Так. А теперь можете ехать, господа. — И бросил Максу: — Заходи в помещение. Ну?!

Макс открыл дверь. Цементные ступени вели вниз. Он стал медленно спускаться. Уоткинс шел позади.

Они оказались в просторной комнате. За столом, на котором были разложены бумаги, связки ключей, карманный фонарь и другие мелкие предметы, сидел вооруженный пистолетом солдат с одутловатым лицом и ярко-рыжими волосами.

— Фамилия? — спросил он, едва Макс перешагнул порог комнаты.

— Гупперт, — ответил Макс. Он решил пока не сопротивляться. Нужно сначала выяснить, что они от него котят.

— Как, как? — состроив отвратительную гримасу, переспросил солдат.

— Макс Гуп-перт, — он четко выговорил каждый слог. — Теперь понятно?

— Нет, не понятно! — Это сказал лейтенант. — Тебя зовут Иоганн Миллер. Так и запиши, Джим, — обратился он к солдату, склонившемуся над регистрационной книгой. — Иоганн Миллер, обвиняется в убийстве Марты Вебер, своей сообщницы по шпионажу среди американских офицеров. Кроме того, готовил покушение на жизнь командующего американскими оккупационными войсками. Записал?

— Что за чушь! — воскликнул Макс. — Ведь все это ерунда, вы сами прекрасно знаете. Что вам от меня надо? За что вы меня задержали?

— А за то, что мне не нравится выражение твоего лица.

Уоткинс подошел вплотную к Максу и уставился на него своими холодными глазами. Жаль, что Мерфи приказал пока не трогать пленника. Но ничего, позднее, когда этот красный не будет больше нужен полковнику, он, Уоткинс, возьмет свое.