Экспресс на 19:45 - [9]

– Я Марта, – представилась женщина, протягивая ей руку.

– Селена. – На ощупь ладонь Марты была прохладной и нежной, но рукопожатие оказалось крепким.

Порывшись в сумке, Марта выудила оттуда две крохотные – такие бывают в мини-барах – бутылки водки и протянула одну Селене. Та с улыбкой приняла угощение. Марта напомнила ей лучшую подругу Бет, у которой был целый запас миниатюрных флакончиков: шампуней, увлажняющих кремов, антисептиков, ополаскивателей для ротовой полости и, конечно, бутылочек с выпивкой. Она затаривалась в отелях, складывая добычу в чемоданы и сумки. Что бы кто ни попросил: иголку с ниткой, расческу, освежитель дыхания, лосьон, – Бет непременно находила в гигантской сумке, которую повсюду таскала с собой.

Марта откупорила бутылочку. Поколебавшись, Селена последовала ее примеру.

– За хорошее окончание дерьмового дня, – предложила Марта. Они чокнулись. Селена огляделась в поисках проводника: насколько она знала, распивать алкогольные напитки в поездах запрещалось. Она почувствовала радостное возбуждение, которое всегда испытывала, нарушая правила.

– За него! – поддержала тост Селена.

Она почувствовала, что глоток теплой водки сразу же зарумянил ее щеки. Второй принес желанное облегчение. Погрузившийся в сумрак поезд, казалось, и не думал оживать. Некоторые пассажиры вполголоса переговаривались по телефонам. Через проход от них, положив голову на свернутую куртку, дремал мужчина.

Селена достала завибрировавший в кармане телефон. Входящий вызов оказался видеозвонком.

– Нужно ответить, – пояснила она, протягивая выпивку обратно. Марта кивнула и взяла у нее бутылочку.

Она ткнула кнопку приема вызова, и на экране появились лица ее мальчиков, кучкующихся, чтобы влезть в кадр. Убавив громкость, она поднялась и вышла в тамбур.

– Мама! – воскликнул Оливер. – Ты где?

– Застряла в поезде, дружок, – тихо ответила она. – Увы. Почитали на ночь?

– Папа читал «Мальчика, у которого было слишком много игрушек», – отчитался Оливер.

– Опять, – вмешался Стивен.

Дети не очень любили, когда им читал Грэм. Он делал это без должного энтузиазма, ограничиваясь одной – выбранной им самим – книгой. На обсуждение его выбор не выносился. Селена же читала им целый час – те истории, которые они сами хотели слышать. После этого она нередко оставалась лежать на полу в их комнате, ожидая, пока мальчики уснут. Иногда даже задремывала, и Грэму приходилось ее будить.

– Как вернусь – обязательно зайду к вам и поцелую, – пообещала она. – Надеюсь, я не слишком тут задержусь.

Она снова поискала взглядом проводника или кого-нибудь еще, кто мог бы прояснить ситуацию, но персонал словно испарился. Какого черта они вообще стояли?

Стивен, белобрысый и временно лишенный двух передних зубов, начал рассказывать о мальчике из садика, который сначала взял ножницы и обрезал себе челку, а потом, когда пришло время собираться домой, принялся рыдать. Оливер жаловался на невкусный полдник и просил, чтобы завтра ему дали с собой изюма.

– Ладно, парни, – наконец прервал их Грэм. – Пора спать.

Невзирая на протесты, он забрал у сыновей телефон.

– Я люблю тебя, мама! – в унисон закричали дети.

– И я вас люблю, мальчики! – ответила она. – Я скоро.

– А меня? – спросил Грэм, влезая в кадр, – темноглазый, небритый, взъерошенный, с кривым носом, неправильно сросшимся после полученной в ходе футбольного матча травмы, и этой своей дьявольски распутной улыбкой. – Меня любишь?

– Да, – постаралась она ответить как можно более непринужденно. – Ты и так это знаешь.

Перед ее глазами всплыл непрошеный образ распластавшейся на нем Женевы. Селена попыталась отогнать от себя эту зацикленную в сознании картинку – но с тем же успехом она могла бы попробовать отрешиться от бубнящего в другой комнате телевизора или орущей за стеной музыки. Сердце болезненно сжалось. Должно быть, это отразилось на ее лице.

– Что такое? – нахмурился Грэм.

– Мне пора, – ушла она от ответа.

– Как скажешь… – Он потер глаза, затем снова посмотрел на нее. – Говори, если что.

Он пребывал в неведении, понятия не имел, какую она разузнала тайну. Если бы она не видела то, что видела, она бы ни за что не догадалась о происходящем. Грэм вел себя как обычно – те же интонации, мимика, жесты. Она не знала, как это трактовать. Верить в то, что интрижка ничего для него не значила? Что он вовсе не думал о ней? Или же признать в нем искусного лжеца и изменщика, запросто способного похоронить чувство вины и гложущие его сожаления? Лицо на экране на мгновение показалось ей лицом незнакомца.

– Грэм.

– Что?

– Проверь, пожалуйста, стиральную машину и закинь белье, если оно там есть, в сушилку.

Он закатил глаза, будто она поставила перед ним совершенно непомерную задачу.

– Ладно. Хорошо.

Не проронив больше ни слова, она сбросила звонок. Его лицо ненадолго застыло на экране – и пропало.

Вернувшись в вагон, Селена рухнула на свое место, забрала у Марты бутылочку и сделала еще один большой глоток.

– Тебе, похоже, повезло с семьей, – сказала Марта и тут же виновато вскинула ладонь. – Невольно подслушала.

– Еще как повезло, – согласилась Селена.

Разве можно было ответить иначе? Только «мы счастливы» и «я так благодарна судьбе».