Экспоненциальный дрейф - [16]

Звон стаканов.

— Что является целью нашей жизни? — спросил ее отец.

— Единство всего человечества и мир на земле, — хором ответили остальные.

— Каковы три причины нашего успеха?

— Мы молчаливы, едины и умны, — сказали они.

— Но узнает ли кто, как все произошло?

— Нет, никто и никогда, — прозвучало в ответ.

Еще раз звон стаканов.

По телу Анны пробежали мурашки. Все сказанное звучало так загадочно и торжественно, как в том фильме про трех мушкетеров, которых на самом деле было четверо. Только слышать подобные слова наяву, от людей, знакомых с детства, — это совсем другое.

— Хорошо, тогда перейдем к первому вопросу на повестке дня. Как всегда, доклад о Бернхарде Абеле. — Это уже было сказано привычным тоном. — Вольфганг?

— Абель по-прежнему считает, что он инопланетянин, ведет домашнее хозяйство и как одержимый читает газеты. В этом году я только один раз встречался с его женой.

— Ив, ты ходил к нему в гости.

— Да. Должен отметить, что Абель показался мне абсолютно нормальным. И я верю в то, что он ничего не помнит. По крайней мере, ничего важного. Он помнит, что перед отлетом мы вместе обедали во Всемирном торговом центре и о чем-то разговаривали, но не помнит — о чем. У него в памяти осталось, что речь шла о кодовом слове, но, когда я попросил его уточнить, ему даже в голову не пришло, что он этим кодом заблокировал все наши программы.

— Надеюсь, ты ему про это не стал напоминать?

— Ну ты скажешь! Нет, я просто между делом спросил, помнит ли он код, но Абель уверил меня, что нет, и даже поинтересовался, что это был за код.

— Ну и ладно. — Таким голосом дядя Лутц говорил, когда был в плохом настроении. — Уже прошло несколько лет. Мы изменили все программы и больше не нуждаемся в кодовом слове Абеля. Зачем следить за ним? Только из-за того, что Вольфганг влюбился в его жену? Я остаюсь при своем мнении и считаю это большой ошибкой и риском.

— Свои чувства невозможно держать под контролем, — со злостью возразил Вольфганг. — И тебе это известно лучше других.

— Давайте без ссор. Мы этим испортили уже немало дней рождения.

— Ладно. Но мы не можем ждать вечно. Если и есть подходящее для нас время, то это именно сейчас. Я предлагаю договориться о сроке и взяться за дело.

Послышались голоса одобрения.

— Это, конечно, хорошо, но не забывайте, что мы собираемся сотворить величайший блеф в истории человечества. — Это был голос ее отца. — Чтобы все получилось, ни у кого не должно возникнуть ни малейшего сомнения. До сих пор нашей единственной серьезной ошибкой был Бернхард Абель. Мне не хочется говорить это, но было бы лучше, если б он умер.

Анна вздрогнула и сразу же испуганно затаилась. Ее услышали? Проходили бесконечные секунды.

Внезапно крышка ящика открылась.

Глава восемнадцатая

— Анна Эйзенхардт! Можешь объяснить, что ты делаешь в ящике для моих рукописей?

Чтобы как-то смягчить гнев отца, девочка попыталась улыбнуться под его негодующим взглядом.

— И куда, кстати, делись все рукописи? — продолжил свои расспросы Петер.

— Я их отнесла в мою комнату, — едва слышно созналась Анна. — Сегодня утром, когда вы ездили по магазинам. Я их сложила точно так же, как они лежали в ящике.

— Ну, это мы еще проверим, когда ты их вечером принесешь обратно. А теперь убирайся отсюда, дорогая моя!

— Я ведь только хотела послушать, что у вас за тайные беседы, — ворчала Анна, с трудом выбираясь из своего неудобного укрытия.

— Я знаю, что ты страстная шпионка, — сказал со злостью Петер Эйзенхардт и по привычке подал ей руку, поскольку никак не мог привыкнуть к тому, что его дочери уже восемь лет и она со всем прекрасно справляется сама. — И к какому выводу ты пришла?

— Вы готовите заговор! — заявила Анна и посмотрела вокруг. Школьные друзья ее отца — Лутц, Вольфганг и Ив — сидели в кругу и от души смеялись. У каждого из них на коленях лежала рукопись. — Я все слышала.

— Нечего подслушивать писателей! — Отец показал на рукописи. — Мы читали диалог из моего нового романа — в ролях. Чтобы я знал, как он звучит. А по-твоему, мы уже готовим заговор. Теперь ты понимаешь, почему мы всегда закрываем дверь?

Анна была разочарована.

— Ах вот оно что.

Жаль. А казалось — это что-то по-настоящему интересное.

* * *

Вольфганг Кренц следил за диалогом между Петером и его дочерью со смешанным чувством удовольствия и страха.

— Я тебе уже говорил, что восхищаюсь быстротой твоей реакции? — спросил он Петера после того, как девочка, опустив голову, вышла из комнаты и двойная дверь вновь была заперта.

Хозяин со злостью на лице собирал обратно рукописи, которые он моментально раздал, когда они услышали подозрительный шорох из ящика.

— Девчонке всего восемь лет, но она уже пересмотрела все фильмы про Джеймса Бонда, которые вышли на видео. Пересмотрела — не то слово, она их знает наизусть. От нее всего можно ожидать. Если б я ввел такой персонаж в один их моих романов, читатели бы сказали, что это натяжка.

— Мы должны приступить к делу как можно скорее, — пока еще способны опережать шпионаж твоей дочери. К тому же растет количество радиотелескопов, с этим нам тоже придется считаться. Атакамскую большую миллиметровую сеть ALMA достроят в 2009 году. Еще один проект типа «Аргоса» в Огайо может стоить нам головы. А если китайцы, как запланировано, построят телескоп с зеркалом на пятьсот метров, то все кончено. Мы ничего не сможем сделать.