Эксперт по убийствам - [6]

Женщины, смеясь, вышли на улицу. Поглощенные беседой, они не обратили никакого внимания на человека, спешившего к поезду.

Войдя в купе, Элспет с облегчением увидела, что сумка ее лежит на полу, там, где она ее оставила. Вагон казался совсем пустым, только издалека доносился легкий шум: работники поезда, очевидно, готовились к следующей поездке.

Взглянув на журнал, на котором уже красовалось два ценнейших автографа, Элспет улыбнулась и бережно положила его в боковой карман сумки, радостно представив себе, что следующий спектакль она будет смотреть с особенным удовольствием, — ведь она теперь знакома с двумя причастными к нему персонами.

Старательно застегнув карман и проверив, тщательно ли на этот раз закрыта сумка, Элспет услышала за спиной у двери какой-то шум. Она обернулась, чтобы объяснить проводнику про забытый багаж и про скорый уход, как вдруг увидела знакомое лицо и совершенно растерялась — никак не ожидая встречи в поезде. Не успев разобраться в странности происходящего, девушка машинально с улыбкой взяла протянутый ей подарок — куклу, театральный сувенир, о котором она так давно мечтала.

Тот, кто появился в купе, снял с крючка табличку «Не беспокоить», повесил ее снаружи, а потом кинулся к окну и опустил шторку. Элспет попыталась протестовать, но сильная рука потянулась к ней и сжала мертвой хваткой ее шею сзади, точно в насмешку подражая любовному объятию, с которым Элспет совсем недавно впервые познакомилась. Крик уже не мог вырваться из ее прижатого к мужской груди рта. Изумление Элспет сменилось парализующим ужасом; к этому времени она уже владела своим телом не более чем подаренная ей кукла, упавшая на пол и взиравшая на нее теперь снизу вверх — безучастный свидетель последних минут ее жизни. Элспет осознала: смерь неизбежна. «Господи, молю тебя, только не сейчас, когда я так счастлива!»

Что-то острое прорвало ее кожу под ребром, и она даже не успела испытать чувства благодарности за безболезненность удара. В это наикратчайшее из мгновений, между бытием и вечностью, между жизнью и смертью, Элспет, падая на колени, осознала все, что она теряет, но боль утраты быстро стихла, сменившись вечным, хоть и преждевременным покоем.

ГЛАВА 2

Всякий раз, когда инспектор Арчи Пенроуз оказывался в районе вокзала Кингс-Кросс, настроение его резко портилось. Северный Лондон казался ему самой противной частью города и, несмотря на широкие улицы, неизбежно вызывал у инспектора приступ клаустрофобии. Пенроуз ехал по оживленной, но малопривлекательной улице, образуемой обветшавшими домами, очень немногие из которых были хоть когда-либо украшены или просто приведены в порядок, и далее вдоль бестолкового и неряшливого вокзала Юстон. И вот уже сам Кингс-Кросс; Пенроуз не раздумал, что фасад вокзала — две основные арки, разделенные часовой башней из потемневшего от времени кирпича омерзительно-желтого цвета, — скорее напоминает вход в тюрьму, чем въезд в столицу. Все это, разумеется, не улучшало самочувствия инспектора, направлявшегося на расследование преступления.

На платформе номер восемь, в головной ее части, уже собралась солидная толпа, заслонявшая поезд, в котором не более часа назад молодой служащий вокзала обнаружил тело девушки. По словам коллеги Пенроуза сержанта Фоллоуфилда, парень сейчас пребывал в состоянии шока. Фоллоуфилд, находившийся во время сообщения об убийстве неподалеку на Джадд-стрит, и первым прибывший на место преступления, пробирался теперь к Пенроузу, нетерпеливо расталкивая локтями зевак, без всякого снисхождения к их непристойному любопытству.

Неужели, сэр, в пятницу вечером преступники не могут найти более интересного занятия? Все они как один просто кровожадные хищники! — Подобный комментарий был весьма необычен для сержанта, который, несмотря на годы малоприятного опыта, приобретенного на службе в полиции, все еще оставался хорошего мнения о человечестве. Похоже, то, что он увидел в поезде, сильно его потрясло. — Бедное дитя! Ей, наверное, не было и двадцати. И пожить-то не успела. Жизнь ее еще только начиналась…

— Известно, кто она такая?

— Если найденная в купе сумка принадлежит ей, девушку зовут Элспет Симмонс и она из Беруик-он-Твид; по крайней мере там она села на поезд и ее обратный билет туда же. Мерзкая история, сэр, — редко видел что-либо более отвратительное. Похоже, мы имеем дело с извращенным подонком.

То, что Пенроуз увидел в опечатанном купе, полностью подтверждало слова сержанта. Мертвая девушка сидела — или, скорее, была посажена — справа от входа на среднее из трех сидений купе, и из-под ребер у нее торчала расписная шляпная булавка. Руки ее были издевательски сложены для аплодисментов той сцене, что разыгрывалась на противоположном сиденье: пара кукол — мужская и женская фигуры — стояла в полуобъятии, а женская левая рука с обручальным кольцом была оторвана и валялась перед ними, будто хорошо продуманная зловещая деталь в фильме ужасов. Рядом с парой на сиденье лежала записка, написанная от руки и, по-видимому, на дорогой бумаге. «Лилии сейчас большее моде», — говорилось в записке, но брошенный на пол цветок был не лилия, а ирис.