Эксперт, на выезд!.. - [28]

На подвернувшуюся патрульную машину пересаживаются подполковник и Ерш. Этот вызов к ним не относится. Ерш хочет мне что-то сказать, но, раздумав, лишь галантно снимает кепку.

Теплеет, теплеет. Под колеса нашего фургончика бежит влажная блестящая чернота.

— Давай, дядя Миша, шуруй! — Кондаков торопит пожилого водителя. Дядя Миша недовольно ворчит:

— Тебе бы на реактивном летать. У него со всех сторон воздух и боле ничего. А здесь асфальт, да плюс к тому мокрый. Здесь с этой твоей шуровкой в один момент навернуться можно!

— Р-р-разговорчики, — грозно говорит Кондаков. Дядя Миша косится на него и фыркает.

— Большой начальник, — говорит дядя Миша, но чуть прибавляет газу. Мы уже выскочили на Пригородное шоссе, такое же пустое, как и улицы. Но здесь попросторнее. Здесь можно и прибавить ходу, отчего не прибавить…

В машине опергруппы не бывает начальников. Конечно, по праву главный здесь — следователь, но он главный только на месте происшествия, да и то не очень… Мы практики, мы давно знаем друг друга, соображаем, что почем, и молчаливо соглашаемся, что лишняя звездочка на погонах еще немного значит. Следователи, между прочим, тоже разделяют это мнение.

И, слушая ворчливую перебранку старшины-водителя и майора Кондакова, я ощущаю ее другой, подспудный смысл: обоим хочется просто перекинуться словом на ночной дороге, послушать, улыбаясь в темноте, друг друга. Это нужно обоим. Тогда легче работать. С шутливым подкалыванием, с уютным молчанием, с чувством теплого локтя товарища рядом…

…Новое типовое здание отделения милиции. Модерновое, но неудобное. Многие мои знакомые жалуются — кабинеты маленькие, арестованных приходится водить на допрос мимо ожидающего в коридорах народа. А он, народ этот, пришел всего-навсего по поводу прописки или каких-нибудь домкомовских дел — зачем им это зрелище?..

Здание мне не нравится, хотя я в нем не работаю. Но здесь работают мои товарищи, люди в таких же мундирах, как я сам. Не нравится мне здание, и все тут. Хочется лучшего. Диалектика…

Это, конечно, я уже начинаю зарываться, высказывая недовольство. Новое, специально построенное здание ему, видите ли, не понравилось! Начисто забыл, что сам еще застал время, когда милиция была совсем на задворках…

Но это все рассуждения, которые не имеют никакого отношения к тому, как быть с реальным шофером такси, который поминутно достает из кармана сигаретки и, прикуривая их одну от другой, уже в который раз рассказывает нам, что с ним произошло полтора часа назад.

Таксист — мужик солидный, за центнер весом, толстощекий и плотный. Но сейчас он похож на аэростат, из которого выпустили весь газ. Осталась одна оболочка. Правда, понять его можно…

— Выезжаю я, значит, с Северного проспекта, — таксист ногтями удерживает догорающий чинарик и тянется за очередной сигаретой. — Вдруг слышу: «Шеф, погоди!» и свист. Притормозил. Вижу, прямо через газон дуют трое.

Подскочили и чуть не в слезы. «Дядя, отвези на Пригородное! Дружок экзамен сдает, надо ему конспекты подвезти». А мне-то что? Мне — что дружок, что теща — все едино. И хотя время у меня кончалось, взял я этих ребят. Да, говоря по правде, по дороге было, в парк ехал.

— Точный адрес назвали, куда везти? — спрашивает Кондаков.

— Да какой там точный адрес в новых районах? Направо, налево, туда, сюда, между домами — разве разберешь? Едем, значит, — продолжает водитель. — В машине болтовня. Вот, дескать, как удачно, такси поймали; Гошка — это, наверное, приятель их, — экзамен завтра сдает и все такое прочее. Двое сзади сидят, один со мной. Я его лучше всех рассмотрел. Высокий, красивый такой парень, волосы светлые, гривой, и в очках. Очень красивый парень.

— Ну? — нетерпеливо говорит Кондаков.

— А что вы нукаете? — вдруг взрывается шофер. — Я, знаете, такого страху натерпелся!

— Простите, — говорит Кондаков. — Это у меня привычка такая. Простите.

Шофер виновато глядит на Кондакова.

— Это уж вы меня извините, начальник, — говорит он, краснея. — Нервишки…

— Продолжайте.

— Сворачиваем с шоссе. Шеф, сюда! Шеф, туда! Вон за те дома! Я уж сколько лет здесь баранку кручу, а этого места не знаю. Слева дома, большие, новые. Справа вроде электростанция была, а потом пошли колдобины, лесок завиднелся. «Куда же вам, ребята?» — спрашиваю. Тут этот красавчик, что рядом сидел, и говорит: «Приехали, дядя!» И ножик мне к горлу приставляет. Я говорю: «Кончайте свои шутки, ребята…» Красавчик мне тихо отвечает, что шутки, мол, кончились. Опомниться не успел, как перетащили меня на заднее сиденье.

Кондаков с сомнением смотрит на таксиста. Такого верзилу перетащить — что куль с мукой… Таксист понимает.

— Конечно, не сопротивлялся. Жить еще охота.

— Ну, дальше… — говорит Кондаков.

— Те двое уже успели у меня из штанов ремень вытащить и руки мне за спиной связать. Быстро это проделали, как в кино. Потом красавчик спрашивает, сколько, мол, у меня денег и где. Я говорю, вот, во внутреннем кармане. Тридцать шесть рублей — вся сменная выручка. Достал он деньги. «Больше нет?» — спрашивает. Я говорю, еще мелочь в кармане пальто. Смотри, говорит красавчик и ножиком у меня перед носом поигрывает, найдем, хуже будет. Ищите, говорю.