Эксперт, 2014 № 13 - [26]

Приручение мутации

На протяжении всей своей истории люди занимались селекцией. Сейчас в сельском хозяйстве не используются растения и животные, существующие в дикой природе, — только специально отобранные мутанты с нужными качествами. Естественные мутации происходят медленно, поэтому традиционная селекция с 30-х годов ХХ века — это воздействие на геном растения жестким излучением и химическими мутагенами с целью увеличения частоты появления мутаций. К настоящему времени таким способом получено более 2200 сортов различных культур. Такое грубое вмешательство затрагивает, конечно же, не только один нужный ген и вызывает множество непредсказуемых мутаций. Поэтому селекционеры тратят огромное количество времени и сил, чтобы среди тысяч мутантов найти обладающие «нужными» ошибками ДНК. При этом нет никакой страховки, что среди побочных мутаций не окажется вредных. В качестве примера появления непредсказуемых эффектов в традиционной селекции можно привести печальную историю с гибридом кукурузы «Техас». В 70-х годах прошлого века огромные посевные площади этой культуры в США были уничтожены грибковым заболеванием. Позже выяснили, что продукт одного из генов, уникальных для этого гибрида, взаимодействовал с токсином гриба, что способствовало быстрому поражению посевов.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

ГМО безопаснее сортов, полученных традиционной селекцией. Методы генной инженерии позволяют передавать один или несколько конкретных генов. Это резко увеличивает разнообразие изменяемых признаков и ускоряет процесс получения заданных свойств. Также при использовании генной инженерии существенно меньше число сопутствующих мутаций, к тому же их легче выявить. Кроме того, генно-модифицированные продукты проходят беспрецедентную проверку, хотя даже обычное скрещивание без направленного мутагенеза вызывает более сильные изменения генома растений, чем генная инженерия.

Для сравнения: естественным половым путем был получен томат, устойчивый к нематоде (червь-вредитель). При этом в него был привнесен фрагмент генома дикого ядовитого томата в 3,5 млн нуклеотидных пар. Если бы томат с такими же свойствами был получен путем генной инженерии, то в него бы точечно перенесли только ген устойчивости, который в 500 раз меньше. А ведь в лишнем «хвосте», перенесенном половым путем, вполне могут быть десятки генов, кодирующих токсины. И что поразительно: трансгенный томат с понятными свойствами необходимо исследовать всеми возможными способами. А потенциально ядовитый, полученный естественным путем, не требует никаких проверок.

При этом далеко не всегда ГМО — что-то экстравагантное, вроде томатов с генами селедки. Чаще все прозаичнее — например, в геном культурного растения добавляют ген его дикого родственника, обеспечивающий засухоустойчивость. Или вовсе ничего не добавляют, а только включают и выключают работу уже существующих генов — такие организмы называют генно-инженерными.

Какую ДНК употреблять в пищу, не играет никакой роли. ДНК всего живого состоит из четырех одних и тех же азотистых оснований — в желудочно-кишечном тракте все это расщепляется на одни и те же простейшие питательные вещества.

После 25 лет исследований, финансируемых ЕС, Еврокомиссия заключила: «Главный вывод, вытекающий из усилий более чем 130 научно-исследовательских проектов, охватывающих 25 лет исследований и проведенных с участием более 500 независимых исследовательских групп, состоит в том, что биотехнологии, и в частности ГМО, не более опасны, чем традиционные технологии селекции растений»*.

Почему же, питаясь исключительно мутантами, наше общество испытывает фобию по отношению к более совершенному и безопасному способу их получения?

Экономическую подоплеку приписывают борьбе за рынок. Для выращивания ГМО требуется в несколько раз меньше гербицидов и пестицидов, при этом они могут идти в связке с препаратами конкретной компании-производителя. Поэтому распространение ГМО выдавливает с рынка нынешних производителей сельхозхимии. Ставка высока: только в России, по данным агентства «Клеффманн-Агростат», в 2013 году объем рынка средств защиты растений достиг 1,3 млрд долларов, в США он составляет почти 10 млрд долларов.

Не добавляют симпатий к ГМО и имена новых лидеров рынка семян — крупных химических концернов Monsanto, Bayer, Dupont. Их бизнес-стратегия понятна — стать лидерами в производстве тех продуктов, которые убивают их нынешнюю продуктовую линейку, и захватить стремительно растущий сегмент высокотехнологичного сельского хозяйства. Однако широкой публике Monsanto запомнилась как скандальный производитель Agent Orange — дефолианта, применявшегося для борьбы с растительностью во время войны во Вьетнаме.

Несомненным успехом в кампании против ГМО стала маркировка содержащих их товаров. С содержательной точки зрения это бессмысленно, поскольку ГМО-продукты безопаснее, да и сама граница, установленная в 0,9%, труднообъяснима. Но маркировка, как черная метка, пугает несведущих потребителей. А наиболее ушлые «ученые» приторговывают своими наклейками о безопасности.