Эксперт, 2013 № 35 - [5]

Низкий государственный долг, а также значительный накопленный объем суверенных фондов и золотовалютных резервов позволяют инвесторам надеяться, что государство поддержит госкомпании и не допустит их дефолта для сохранения доступа на рынок капитала. При этом аналитики и инвесторы все внимательнее следят за показателями консолидированного госдолга, включающего в себя долги правительства, денежных властей, госкомпаний и госбанков.

В условиях ухудшения ситуации с экономическим ростом и дефицитом федерального бюджета постепенно растут опасения относительно возможности оказания такой поддержки. В июле 2013 года рейтинговое агентство Moody’s снизило кредитные рейтинги российских государственных банков на одну-две ступени в связи с тем, что, по мнению агентства, российское государство в контексте бюджетных проблем не сможет долго поддерживать государственные банки. Дополнительные поводы для беспокойства рейтинговым агентствам дают, как ни парадоксально, планы приватизации. Для конкуренции и развития экономики приватизация, конечно, дело хорошее, но государство может не захотеть поддерживать за счет бюджета или средств ЦБ частные компании и банки, рассуждают аналитики и кредиторы.

Непроизводительное бремя

Важный аспект анализа роста долговой нагрузки на российские компании — понимание целей привлечения долга. Значительная часть прироста внешнего долга российских компаний — это кредиты, привлеченные для сделок слияний и поглощений (M&A) внутри России и за рубежом.

Выяснить способ финансирования сделки не всегда просто. Тем не менее, по оценкам Газпромбанка («Обзор сделок M&A 2008–2012», февраль 2013 года), доля иностранных кредитов в финансировании сделок M&A в 2010 году составила 9%, в 2010-м — 8%, а в 2012-м — 20%. В стоимостном выражении это около 21 млрд долларов.

В целом, по нашей оценке, на середину текущего года не менее 60 млрд долларов внешнего долга приходится на долги, связанные со сделками M&A (эта цифра включает в себя последние заимствования «Роснефти»). Это примерно четверть общей суммы рыночного долга (без учета оцененного нами выше долга от связанных сторон) небанковского сектора.

Спецификой даже внутрироссийских M&A является то, что они, как правило, предусматривают расчеты между акционерами за границей, так как продаются не сами российские активы, а их иностранные компании-собственники. Соответственно, покупатель берет кредит с целью приобретения формально зарубежного актива и в дальнейшем переводит средства за границу.

Результатом таких операций становится монетизация собственности акционерами российских компаний или даже просто приобретение иностранных компаний. К числу подобных сделок можно отнести приобретение «Роснефтью» российской компании ТНК-ВР, приобретение РЖД французской логистической компании Gefco и ряд других. Значительная часть программы заимствований «Газпрома» предназначена для инвестиций за пределами РФ, например в строительство трубопроводов, проходящих по территории других государств.

В частном секторе ситуация примерно та же. Международная экспансия крупных частных компаний — «ЛУКойла», «Русала», «Северстали», «Вымпелкома», МТС и других — тоже происходит с привлечением внешних заимствований. А если рост внешнего долга обходится без роста ВВП и внутренних инвестиций, проблемы с его обслуживанием рано или поздно появятся.      

График 1

Быстрый рост совокупного внешнего долга России в последние годы обусловлен в основном займами корпораций

График 2

Общая внешняя долговая нагрузка на экономику РФ невелика по международным меркам

График 3

Характерная черта внешнего корпоративного долга - высокая и растущая доля заимствований, номинированных в рублях

График 4

Сегодня российские банки, в отличие от ситуации перед кризисом 2008 года, являются нетто-кредиторами заграницы

О минском аресте

Александр Привалов

Александр Привалов

История с российским гражданином Владиславом Баумгертнером, который имел неосторожность принять приглашение в гости от белорусского премьер-министра и сразу оказался запертым в тюрьме белорусского КГБ, имеет высокую дидактическую ценность. Если кто-то до сих пор не вполне понимал, как в России устроены отношения бизнеса с силовиками, ему теперь будет легче это понять на примере в известной степени внешнем. Правда, вопрос, много ли у нас осталось таких недопонимающих, остаётся открытым, но он не так уж и важен: если хоть пятеро или даже трое на всю страну — они что же, не люди? И им тоже нужно объяснить.

Итак, вопрос: что произошло — происходит — с «Уралкалием» и «Беларуськалием»? Ответ: идёт спор двух хозяйствующих субъектов, или, если кому так больше нравится, двух олигархов, один из которых, реальный хозяин «Беларуськалия», для разрешения спора в свою пользу счёл уместным применить властные полномочия. Споры о том, действительно ли «наш» олигарх пытался отрейдить «их» олигарха или, там, кто первый начал продавать продукцию в обход совместного эксклюзивного трейдера БКК, словом, о любых деталях второго порядка для понимания сути дела нисколько не релевантны. Лукашенко решил, что его (его казны — неважно) интересы терпят ущерб от действий российского партнёра, не смог уговорить партнёра действовать иначе — и перешёл от шашек к «чапаеву»: оного партнёра посадил, чтобы тот был посговорчивее. Ничего действительно противозаконного российская сторона вроде не совершала — пока, во всяком случае, убедительного ничего не предъявлено, но это совершенно неважно: у меня твой заложник, давай разговаривать! — вот и вся суть дела.