Эксперт, 2013 № 30-31 - [13]

«В России средняя производственная себестоимость одного литра товарного молока без обслуживания кредита — 11 рублей. Если кредит на 8 лет и есть госсубсидирование, то эффективная ставка для животноводов составляет 5 процентов. К этим 11 рублям мы добавляем 7,5 рубля на обслуживание кредитных обязательств. Если бы кредит был на 25 лет и под 3–4 процента годовых, как в Европе, то к себестоимости мы бы добавляли 2 рубля на литр. Даже с субсидированием конечная эффективная ставка у нас выше, чем коммерческая в Европе. Кроме того, у западных банков отлажены механизмы реструктуризации, пролонгации кредитов. У нас банкир, как только видит, что у тебя трудности, еще сильнее закручивает гайки и обрубает финансирование», — говорит АндрейДаниленко , председатель правления ассоциации молочников «Союзмолоко». Сейчас долговая нагрузка в сельском хозяйстве, в частности в молочном животноводстве, очень велика. Допустимый уровень долга у предприятий должен быть не более 50% от годовой выручки, а некоторые компании закредитованы на суммы, превышающие их годовую выручку, и перед ними остро стоит проблема реструктуризации долгов на 15–20 лет. По словам Андрея Даниленко, во всем мире банк вместе с клиентом рискует и зарабатывает. Вместе с заемщиком отслеживает конъюнктуру — выгодная-невыгодная, поддерживает производителя. У нас банк не хочет рисковать.

«Кредит — это то, что убьет сельское хозяйство, потому что существующие ставки, даже при наличии субсидий от государства, не позволяют нам нормально развиваться. С учетом субсидий кредиты мне обходятся в 10 процентов годовых. У меня сегодня 70 процентов месячной выручки идет на обслуживание кредитов. Банки уже не кредитуют меня, так как они прекрасно видят мои риски, которые с их же помощью растут, как снежный ком. Последний раз я подписывал кредит с таким количеством перестраховочных пунктов, что связан уже по рукам и ногам. Банкиры несколько раз переоценивали мою залоговую базу и довели коэффициент оценки до 0,5, так что на новый кредит залога не хватит», — рассказывает АнатолийХараханов , генеральный директор «Племзавода “Порецкое”» (Владимирская область).

ВиталийВанеев , гендиректор компании «Евродон», считает, что его масштабные проекты по созданию индустрии производства мяса индейки и утки — это не решение коммерческих задач конкретного бизнеса, а решение национальных проблем: продовольственной безопасности, импортозамещения, развития села. Компания занимает более трети российского рынка индюшатины. Запускает в этом году крупнейшее в Европе производство мяса утки. Построила более 500 км инфраструктуры — коммунальных сетей, дорог и железнодорожных путей. В компании работает 4700 человек. «И никаких послаблений от банков. Несмотря на такие объемы и признанную значимость проектов, мы работаем с банками на общих основаниях, — говорит Ванеев. — Условия кредитования — стандартно жесткие, ставка — не ниже 12 процентов. Например, кредитная ставка для нашего проекта “УрсДон” была 18 процентов, и только спустя полгода победил здравый смысл: ставка снизилась до 11,75. Кредиты съедают большую часть возможностей роста. Мы берем новые кредиты, ставки по которым снова не учитывают ни наших прежних заслуг, ни важности наших проектов. Мы бежим по замкнутому кругу».

В несколько более выигрышном положении оказываются сегодня вертикально интегрированные холдинги, где сосредоточена вся производственная цепочка — от выращивания зерна до поставки готовой мясной продукции в магазины, такие как «Черкизово» или «Мираторг». Как правило, такие структуры тесно сотрудничают с региональными властями и располагают административным ресурсом. Тем не менее и эти компании считают, что наш рынок сильно проигрывает в условиях финансирования западному. «На февраль этого года средняя ставка по долгосрочным кредитам в отечественном АПК у нас составляет порядка 12,5–13 процентов — достаточно много по сравнению с Европой и Америкой, — говорит вице-президент по финансам компании “Мираторг” ВадимКотенко . — С учетом субсидирования государством, в частности, свиноводства на две трети от ставки ЦБ мы получаем для бизнеса эффективную ставку порядка 7 процентов. Если сравнивать с кредитованием в США, то там ставка не субсидируется, крупные компании размещают бонды на открытом рынке по ставке 2–4 процента. В отношении фермеров существуют программы поддержки, по которым ставки доходят до 5–6 процентов, а кредиты выдаются на 20–30 лет. У нас программа поддержки определяет сроки кредитования — на 8 лет, но она не обязывает банки выдавать кредиты на эти сроки».

Главная проблема финансирования сельхозотрасли, считают аграрии, это неразвитость института проектного финансирования и значительное дисконтирование залоговой базы — до 30–50% от стоимости. Пока проектным финансированием занимается лишь ВЭБ, и, например, «Мираторг» имеет возможность развиваться без внешних поручительств, дополнительных регрессов, залогов до начала финансирования. Другие проекты обременены залогами и поручительствами.

Долги у большинства сельхозпроизводителей сегодня огромны, потому что идет быстрое развитие проектов. Показатель соотношения долга к EBITDA на уровне 2 оценивается в отрасли как очень хороший с точки зрения рисков, но у большинства динамично развивающихся компаний он выше 4.