Эксперт, 2013 № 07 - [41]

когдадетейиздетскихдомовпередаютвсемьи,этисемьиполучаютпрофессиональнуюподдержкуотсотрудниковдетскогодомаисамистановятся,еслиможнотаксказать,профессиональнымивоспитателями.Витогепатронатбылсведеннанет.Каквыоцениваетеэтотопыт?

— К проблеме передачи детей в семьи можно подходить с двух сторон — со стороны семьи и со стороны ребенка. Были организации, клиентами которых были семьи, и они помогали семьям найти ребенка, пройти органы опеки, собрать бумаги. Изначально это как агентство по усыновлению. Отсюда и неприятие патроната. Они видят систему детских домов исключительно как враждебную, из которой нужно ребенка вырвать. А я и мои коллеги исходили из того, чтобы найти семью для ребенка. Когда ты находишься в учреждении, которое устраивает детей в семьи, как, например, 19-й детский дом, в котором я работала (на базе 19-го детского дома в Москве был создан ведущий в стране центр патронатного воспитания. — «Эксперт» ), это по-другому: ты видишь детей. И ты ищешь, кому бы их можно было устроить. И для тебя эти люди не клиенты, для тебя клиент — ребенок. А эти люди для тебя партнеры, которых ты вовлекаешь.

Патронат — это профессиональная замещающая семейная забота. Ключевое слово — профессиональная. Это для людей работа, это реализация — их этому учат, там есть система профессионального роста. Там есть система поддержки от выгорания. Нынешняя форма возмездной опеки не предполагает профессиональной составляющей и сопровождения со стороны педагогов, психологов.

—Чтоможносделатьунасвстранедляпередачисиротвсемьи?

— Трудно на этот вопрос ответить, потому что есть два пласта: как по уму и что в реальности. По уму, например, хороша идея централизованной структуры, занимающейся проблемой детей-сирот, потому что сейчас они размазаны между ведомствами: Минздрав, Минсоцзащиты, Минобр. Нам нужна реформа всей системы защиты прав детей-сирот — сверху донизу. Конечно, должен быть центр этой реформы. Но в той реальности, которую мы имеем сейчас, понятно, к чему это приведет. Структуру создадут, возглавит ее условный Астахов или там Лахова, и это будет конец! Потому что это будет еще в тысячу раз хуже, чем нынешняя размазанность и бардак, когда в этом бардаке хоть как-то можно лавировать, лавировать, да вылавировать.

На Украине реформа прошла после 2004 года, когда было обновление, когда стало возможно строить систему, которая работает на результат, а не на самоподдержание и на обращение к себе финансовых потоков. У нас настолько все ненормально и неправильно вообще, целиком, что ожидать, что в одной какой-то сфере будет по уму, — просто наивно. Сейчас надо готовиться, работать, чтобы были хотя бы специалисты, продумывать действия, чтобы, когда появится возможность, что-то сделать в масштабе страны, уже иметь программу.     

Снести нельзя использовать

Ирина Осипова

Чтобы сохранить архитектурное наследие российских городов, государство вынуждено находить общий язык с частными инвесторами. Отработанных схем взаимодействия пока не существует, но власть и бизнес делают серьезные шаги навстречу друг другу

Дом Муравьевых-Апостолов в течение 12 лет реставрировал на собственные деньги потомок декабристов, живущий в Швейцарии

Фото: ИТАР-ТАСС

Произнесите слова «старая Европа», и тут же возникнет зрительный образ — узкие и кривые мощеные улочки средневековых городов, ренессансные дворики с аркадами, парадные дворцовые ансамбли. У каждого города с историей — свое запоминающееся лицо. Воспроизвести в памяти лицо российского города, будь то столица или уездный город N, гораздо труднее. Петербург с дворцами вдоль рек и каналов из последних сил пытается сохранить сложившийся за три века образ, но в целом картина удручающая. Историческая застройка, за исключением небольшого круга ключевых памятников вроде Кремля или Зимнего дворца, если не уничтожается сознательно и не вытесняется стеклянными башнями, то разрушается естественным образом от времени и халатности. Традиционно в нашей стране охранительная функция лежит на плечах государства, но оно с ней не справляется. «Военторг», гостиница «Москва», вырубленный Александровский сад в Москве и покалеченный Летний в Петербурге, уничтоженные интерьеры «Детского мира» на Лубянке и снесенный стадион «Динамо» — лишь краткий список самых громких и очевидных потерь последнего десятилетия. А в российской глубинке утратам нет числа. На практике нигде в мире даже самые богатые страны не в состоянии поддерживать исторические здания целиком за свой счет. К сохранению культурного наследия привлекается частный капитал, вопрос только в степени и правилах его участия.

Дворцы по рублю

В картах Google есть одна под названием «Красная книга Москвы» — в 2009 году ее завел «Архнадзор», постоянно пополняя все новыми памятниками, которым угрожает снос, неправомерная реконструкция или разрушение вследствие бесхозности. Сейчас на карте более двухсот отметок. Представитель Минкультуры, пожелавший сохранить инкогнито, согласился, что в прошлые годы министерство очень сильно недоработало систему учета памятников, и пообещал, что ситуация будет меняться. Один из механизмов изменения — льготная схема аренды аварийных памятников архитектуры — действует в Москве с апреля 2012 года. Находящиеся на грани разрушения исторические здания выставляются на аукцион, с победителями которых заключается договор аренды на 49 лет. В течение первых пяти лет арендатор обязан за свой счет провести полную реставрацию, за ходом которой будет следить Мосгорнаследие (при несоблюдении требований предусмотрен штраф и расторжение договора). Арендная плата на время восстановительных работ зависит от результатов аукциона, а после окончания реставрации составит 1 рубль за 1 квадратный метр в год, что позволит арендаторам окупить расходы и получить значительную прибыль. В прошлом году таким образом в управление частных компаний перешло около двадцати зданий, в том числе городская усадьба Морозовых на Николоямской улице и «Дом с кариатидами» в Печатниковом переулке, в котором по сценарию фильма «12 стульев» жила Эллочка Людоедка. В 2013 году к ним должны прибавиться еще 50–60 объектов.