Эксперт, 2013 № 04 - [49]

Выражение «средневековая нетерпимость» вообще требует уточнения. Если во внутренних сношениях терпимости порой и вправду было маловато, то во внешних — если они, конечно, не носили характера прямого военного столкновения (тут уж понятно) — терпимость была вполне удовлетворительной. «Басурмане, чего же с них взять». Или, по формуле Жанны д’Арк, «я люблю англичан, когда они у себя дома». То есть когда англичане (ляхи, татары, американцы, саудиты) лезут в мой дом со своими порядками, то уж какая там любовь, а если не лезут, тогда прекрасно и у меня к ним полное благоволение. С тех пор человеческая натура мало переменилась.

Соответственно и особенности американского права никого бы особенно не волновали, когда бы это право — как это и было до поры до времени — действовало, ограничиваясь рамками американской же территории. Правовых систем в мире много (а в истории было еще больше), всех их разделять на агнцев и козлищ умаешься. Я люблю (или хотя бы уважаю) иностранных судейских, когда они у себя дома. На юридическом языке это называется компетенцией. Если суды действуют в ее рамках, то уж какая у них там архитектура, интересно лишь с той точки зрения, чтобы, не зная броду, не соваться в воду. А поскольку брод находится на иностранной территории, это не так уж и страшно. Потому что если страшно — можно не ездить.

Но сейчас в мире есть две правовые системы, явно выходящие за пределы своей традиционно понимаемой компетенции. Американская и мусульманская, настаивающие на том, что в силу универсальности отстаиваемых ими ценностей и в силу самих своих базовых принципов они вправе пренебрегать принципами территориальной подсудности, зона их действия — весь мир. У мусульман это носит характер спорадический, да и ответственность размыта, но фетвы исламских ученых, устанавливающих универсальную ответственность за некоторые деяния безотносительно места их совершения и подданству подлежащих наказанию, встречаются сплошь да рядом. Универсализму мешает в основном то, что руки коротки, и раздробленность мирового ислама — если бы страны исламского права были объединены в единый халифат, военная и экономическая мощь которого была бы сколько-нибудь сопоставима с американской, вопрос о том, где кончается Беня и где начинается полиция, приобрел бы большую актуальность во всем мире. Причем американцы на этом фоне еще выглядели бы довольно милостивыми господами.

Но поскольку неприятности нужно переживать по ходу поступления, то сейчас исламское право в смысле всемирной экспансии не способно конкурировать с американским. Пока что только американские инстанции более или менее последовательно настаивают, что в сферу их юрисдикции входит весь мир и что если вами пока не заинтересовались, то это не ваша заслуга, а наш недосмотр. Или наша добрая воля, а равно терпение, которое может и лопнуть.

«Акт Магнитского» или «дело о библиотеке Шнеерсона» интересны прежде всего именно этим. В силу самой природы вещей фазовый переход от «закон ребенок» до «закон созрел» не бывает одномоментным, но мужание американского права происходит с впечатляющей скоростью.