Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии - [129]

Другой способ, которым мы можем нейтрализовать наши внутренние стандарты, особенно те, которые направлены против насилия, это убеждение в том, что некоторые лица не заслуживают звания людей, они больше похожи на животных. Этот подход прекрасно работает, если мы допускаем разделение людей на высших и низших по природе. Другими словами, мы можем дегуманизировать (лишить права называться людьми) тех, кто совершает жестокие и отвратительные убийства, в действительности видя в них скорее животных, чем людей. Многие оправдывают высшую меру наказания на том основании, что некоторые преступники не люди. Дегуманизация помогает объяснить многочисленные случаи линчевания афроамериканцев в американской истории и отношение к евреям в нацистской Германии. Во время войны мы дегуманизируем врага, используя уничижительные эпитеты. Однако дегуманизация, как и оправдание «правоты» насилия, также имеет обратную сторону. Так, массовый или серийный убийца или человек, который постоянно ведет себя агрессивно, как мы видели, относится к своим жертвам как к объектам, лишенным человеческих качеств. Преступник не чувствует большого раскаяния за любое причиненное страдание и не озабочен упреждающим самонаказанием. Однако исследования показали, что по мере того как жертвы приобретают в глазах преступника индивидуальность и человеческий облик, вести себя безжалостно по отношению к ним становится все труднее (Bandura, Underwood and Fromson, 1975). Другими словами, если противник знакомится со своей потенциальной жертвой, то вероятность того, что он будет действовать жестоко, существенно снижается. Эго представляется особенно справедливым для преступлений, в которых убийство жертвы не является главной целью.

Наконец, мы также можем выключить наши внутренние стандарты из системы контроля над поведением, когда нам велят делать что-либо предосудительное именем законной власти. Когда кто-то, обладающий законной властью, приказывает нам что-либо делать, мы в некотором смысле освобождены от персональной ответственности за свои поступки, даже если они противоречат нашим личным стандартам. Исследование повиновения Милгрэма — прекрасный тому пример.

В целом формирующаяся у нас система саморегулирования не остается инвариантной и не действует автоматически; она динамична и способна воспринимать опыт и приспосабливаться к обстоятельствам. Кроме того, многие события оцениваются неоднозначно и плохо подходят под наши уже готовые когнитивные шаблоны. В этих условиях мы скорее будем искать подсказку извне. Однако значение системы саморегулирования заключается в ее тенденции вести наше поведение в том направлении, которое мы считаем правильным в конкретных условиях. Чем больше мы доверяем нашим внутренним стандартам, тем менее склонны будем полагаться на внешние источники даже в состоянии стресса или в трудной ситуации. Это означает, что лучшие внутренние стандарты те, которые мы разработали сами, а не те, которые учреждены или отстаиваются внешней группой, поскольку мы входим в нее только ради удобства или приличия.

Интересно, что женщины более склонны считать агрессию сбоем механизмов саморегуляции, чем мужчины (Campbell, Muncer and Coyle, 1992). Женщинам агрессивное поведение «…представляется неспособностью человека твердо придерживаться стандартов поведения, которые они (и другие) установили для себя, и, следовательно, они относятся к нему негативно» (Campbell et al., 1992, р. 98). Мужчины, наоборот, скорее видят в агрессии средство подчинить себе окружающих и доминировать над ними и поэтому расценивают активное поведение как более положительное.

К счастью, у большинства людей сформированы такие внутренние стандарты, которые осуждают беспричинное нанесение вреда другому человеку. Поэтому огромное большинство людей не ведут себя агрессивно, и происходит это все-таки не только потому, что у них выработались классические условные рефлексы. Причина скорее в том, что они усвоили ту систему ценностей, в соответствии с которой вредить другому человеку неправильно, по крайней мере без основательной на то причины. Конечно, тенденция человека оправдывать свое поведение, аргумент «правого дела» — часто неотделим от самых отвратительных проявлений жестокости в человеческой истории. Мы оправдываем крупномасштабное организованное насилие (войны), утверждая, что нужно защитить себя, свою семью и образ жизни от недостойных называться людьми врагов.

Следующий раздел посвящен поведению толпы и тому, что случается с механизмами саморегуляции обычно спокойных людей, захваченных обезумевшей толпой. По всей видимости, толпа часто отнимает у человека его личность и, следовательно, его обычную веру в свои внутренние нормы поведения. Некоторые крайне жестокие действия совершались не отдельными людьми, а возбужденными группами, особенно большими. Физические нападения, которые происходят в бунтующей толпе или на демонстрациях, спровоцированные расистами линчевания или избиения, групповые изнасилования и публичное забрасывание камнями — все это примеры насилия толпы.

Деиндивидуализация и насилие толпы