Эксперимент «Идеальный человек». Повести - [107]

«Дорогая Тамара! Сообщаю фамилии и места работы еще пяти грибов (далее следовало перечисление фамилий). Все идет отлично! Никто меня не подозревает. Жду указаний».

Срочно вызванный начальник КОГГ (комитет охраны грибов-городовиков) ничего не знал. Рассвирепевший председатель устроил ему разнос и обязал в течение трех часов найти предателя. На поиски агента царицы Тамары были брошены все силы внутренней безопасности. К вечеру изменника ОГТ схватили.

Им оказался Косаревский.

Старшего лаборанта заточили в Егорычево подземелье. Сам председатель ОГГ не вылезал из застенка, допрашивая предателя, но Косаревский упорно молчал.

Прошли сутки. Косаревскому было отказано даже в воде.

Косаревский не сдавался.

Тогда приступили к пыткам. В глубине камеры поставили стол, и вокруг него уселись четверо палачей. С чавканьем и хрустом палачи поедали всевозможные лакомства, запивая их шампанским (ради такого дела Кобзиков не поскупился). Косаревский глотал слюнки, корчился, но по-прежнему молчал. Вскоре палачи вошли в роль и так расчавкались, что даже Кобзиков, оставив «протокол допроса», не выдержал и побежал к столу.

Косаревский заговорил лишь после того, когда один из палачей подбежал к нему, с дьявольской ухмылкой провел по губам предателя горячим куском колбасы, с которого капало сало. Старший лаборант лязгнул зубами.

- Черт с вами… гады! Пишите… Только дайте потом колбасы.

Писал протокол я и хорошо помню его содержание.

ПРОТОКОЛ № 1

допроса предателя Косаревского Григория Самуиловича, выдавшего восемь членов ОГГ.

Вопрос:

- Расскажите подробно особой коллегии, когда и при каких обстоятельствах вы встали на путь измены?

Ответ:

- Прямо уж, измены!.. Не валяйте дурака, ребята. Я тут ни при чем. Я сделал все, что было в моих силах. Пруд этот проклятый, как рай расписал. Даже на ватмане цветной тушью нарисовал, сидел три дня и три ночи.

Председатель:

- Ближе к делу.

Косаревский:

- Согласен. Ближе к делу - ближе к колбасе. Короче, заинтересовал я ее этим прудным морем. Стали мы с ней осматривать местность. Она охает, ахает, восхищается пестиками да тычинками, но я держусь крепко: про пантюхинцев помню. Она меня подловила на другом. Постоянно затевала разговор о справедливости. А это дело - моя слабость. Вот как-то я и брякнул: «Справедливо разве, что одни в селе всю жизнь живут, а другие в городе?» Тычинина и завелась, и такие правильные умные вещи она говорила, что все это наше дело мне ужасно глупой затеей показалось.

Вопрос:

- Вы и сейчас считаете ОГГ глупой организацией?

Ответ:

- В меньшей степени, но да… Охмурила она меня, ребята. Рассказал я ей все, конечно, весело так, с юмором. Она здорово смеялась, я никогда не видел, чтобы девушки так здорово смеялись.

Вопрос:

- И ты смеялся?

Ответ:

- Да… И обещал ей помочь… Она славная девушка, вот в чем дело, ребята, и я, кажется, первый раз в жизни…

Вопрос:

- В чем заключалась твоя помощь Тычининой?

Ответ:

- Я составлял списки вашей организации и передавал Тамаре.,. (Выкрик из-за стола: «Иуда!)

Вопрос:

- И тебя ни разу не мучила совесть?

Ответ:

- Нет. Хватит играться, ребята. Все равно ведь в колхоз, рано или поздно. Давайте кончать. Жрать хочется.

Особая коллегия КОГГ присудила Косаревского Григория Самуиловича к высшей мере наказания. Приговор приводили в исполнение сам Кобзиков, я и один из палачей.

Мы повели старшего лаборанта рано утром, когда было темно и безлюдно. Косаревский шел впереди, постоянно оглядываясь. Он ни о чем еще не догадывался, но держался великолепно. «Вы можете даже убить меня, - было написано на его лице, - но не устрашите». Позади приговоренного шел Кобзиков, держа руку в правом оттопыренном кармане.

Когда мы пришли на вокзал, Косаревский заволновался:

- Что вы хотите со мной делать?

Кобзиков промолчал. Только по лицу его скользнула мефистофельская улыбка.

Вышли на перрон. На первом пути стоял зеленый блестящий экспресс «N. - Сочи». Кобзиков вытащил руку из кармана. В ней оказалась пачка бумаг.

- Косаревский Григорий Самуилович, - сказал председатель ОГГ. - Особая коллегия КОГГ приговаривает вас к высшей мере наказания: месячному заключению в один из санаториев города Сочи. Курортная карта, железнодорожный билет и суточные вручаются перед отходом поезда. Решение коллегии является окончательным и обжалованию не подлежит.

Наказание было придумано в расчете на психологию человека. Кто устоит перед бесплатной курортной картой в приморский санаторий? Косаревский Поник. Он ожидал чего угодно, только не этого.

- За что? - спросил бывший старший лаборант.

- Что заслужил, то и получай, - жестко сказал Кобзиков.

Палач подал Косаревскому чемодан, Вацлав вручил документы. Поезд дернулся.

- Впрочем, - сказал Кобзиков с издевкой, - ты можешь не ехать, если не хочешь.

Вагон плавно тронулся. Секунду поколебавшись, Косаревский вскочил на подножку.

- Гады! Инквизиторы! - крикнул он, вытирая кулаком слезы. - Я вам это припомню, когда вернусь!

Ликвидация предателя не улучшила положения ОГГ. Косаревский успел многое разболтать. Люди таяли, как свечи. Наконец дошла очередь и до Кобзикова: его вызвали в горком.

На «собеседование» мы пошли вдвоем. На душе было так нехорошо, что я даже не мог волноваться: не было сил. Вацлав пытался острить.