Эксперимент - [318]

– Почему ты так уверен, что он напал бы на меня? Может мы с ним нашли бы общий язык? Может быть, он влюбился в меня! – улыбнулась Лилит.

– На то он и друг, потому что я знаю почти все его шаги наперед. Вы нашли бы общий язык, только если бы я был рядом!

– Значит он плохой друг! – сказала Лилит. – Если бы Жаклин попросила не убивать ее молодого человека, я бы не стала этого делать и поняла просьбу с первого раза.

– Ты не учла кое-чего: первое – молодой человек должен быть невероятно красив. Второе – ты положила на него глаз. Всего лишь два пункта, но они полностью бы изменили твою нынешнюю точку зрения. Я очень хорошо знаю Риммона, я каждый день любуюсь на твое лицо, я знаю, что мимо него могу пройти не все, и уж Риммон бы точно не прошел. Может быть, он тебя бы и не убил, но позабавился уж точно, а не убил бы из-за меня, а не из-за того, что влюбился. Но конечно, я бы не допустил ни забавы с тобой, ни твоей смерти. И я его не осуждаю за такие желания – он в людях видит только корм и не более. Если он и будет начинать какие-то отношения, то его девушка по-любому будет вампиром. Для него очень дико звучит – променять дружбу на человеческую девку. Раньше, когда я находил себе приятный и симпатичный обед, с которым хотел побыть не один день, Риммон мог подойти и сказать, что ему нравится «обед» и сжирал его. Я никогда не обижался на него, сам достаточно жесток, и не пристало жалеть человека для друга…пока не появилась ты. И вот помимо всех моих «хороших» качеств во мне появилась любовь. Риммон понятия не имеет о существовании этого слова, не говоря уже о самом чувстве, и он не поймет меня, если я ему откажу. На твоем месте я бы понадеялся никогда его не встречать.

– А что касательно девушек? – Лилит не унималась.

– Помимо всех, которые были влюблены в меня, было две, которых, как мне казалось, любил я. Одну я убил, а от второй сам сбежал. Первая была человеком, не помню, как зовут. В итоге, я ее не любил, но честно, пытался это сделать. Она была достаточно хороша собой, но совершенно пуста внутри и неинтересна. Меня хватило на месяц. Поэтому я понял, что с красивой дурой жить я не могу, а без меня она жить не может, пришел к ней ночью, выпил крови, и чтобы не мучилась, сломал ей позвоночник. Вторую звали Астарта. Она была вампиром. Я бы, честно говоря, и ее убил, но это было практически невозможно. Она была как…как…как Жаклин, такая же говорушка и восторгалась всем, что видела, я чуть с ума не сошел. К ней у меня так же не было никаких чувств, кроме детской симпатии, и я решил смыться от нее. Вот и все. Ты довольна?

– Ну…да… – Лилит опустила голову, затем совершенно неожиданно для расслабленного вампира схватила лезвие недалеко лежащей бритвы и полосонула ему по ноге, а затем и по выставленной руке. Красно-бордовая кровь брызнула ей на лицо, а душ сверху тут же начал ее смывать.

– Да что же это такое? Твою мать! – крикнул Левиафан и вышиб у нее из рук кровавое лезвие. – Лилит! Что? Что опять случилось? Ты что делаешь?

– Другие женщины…были, есть и будут… – злобно и с болью произнесла она, выдергивая руки из его мертвой хватки.

Левиафан закатил глаза и цокнул языком.

– Вот поэтому, когда ты первый раз меня спрашивала о женщинах, я не стал тебе ничего говорить. Ты же больна, милая! Это было пару столетий назад! А я из-за твоей бредовой головы опять кровь потерял, чего делать мне никак нельзя! Так что, извини, но мне придется восполнить потерю с помощью твоей крови!

Левиафан схватил ее за руку и вцепился зубами в запястье, жадно поглощая кровь.

– Ревность милая до добра не доведет! Я понимаю, что ты не доверяешь мне и все такое, но не надо сходить с ума без причины и отнимать мой ум! Мне он, в отличие от тебя, еще нужен! Беспочвенная ревность – показатель выпрямления последней извилины в мозгу, и это меня расстраивает. А то, что ты кинулась на меня с бритвой в руках говорит о том, что эта почти прямая извилина к тому же при смерти. А еще чуть-чуть и ты сама бы стала при смерти. Милая, ты бы лучше прекратила втыкать в меня различного рода предметы, мне это, мягко говоря, неприятно, а жестко говоря, в следующий раз я отрежу тебе ухо.

Лилит сжала зубы и снова замахнулась, но рука застыла в воздухе: девушка встретилась с ним взглядом и поняла, что если сейчас до его лица дотронется ее ладонь, то ее просто отгрызут.

Лилит медленно опустила руку, неотрывно следя за вампиром. Он был как собака, которая встретила человека с палкой и внимательно следила за передвижениями этой палки. И при малейшем неправильном движении он вцепился бы в руку. Но она двигалась в правильном направлении.

– Умница! Соображает еще пока умирающая закорючка в твоей голове! – Левиафан откинулся назад.

Лилит поскрипела зубами, затем накинула полотенце и вышла. Левиафан только усмехнулся ей в след. Ему может и хотелось навредить ей как-то физически, но он постоянно говорил себе, что она девушка, глупый ребенок, и плюс он пообещал себе не поднимать на нее руку! И уж это точно не тот случай, чтобы нарушать это обещание.

Лилит не задумываясь вытирала окровавленное запястье о дорогостоящую ткань простыни, что несомненно, должно было задеть вампира, как педантичную натуру. На самом деле ей как всегда было весело, хоть между ними снова проскочила новая, почти что, ссора.