Экспедиция в рай - [5]

У входа в ресторан субинспектор Фокин и агент Тараканов увидели солдата с винтовкой с примкнутым штыком.

– Проходите, граждане, закрыто заведение, – грозно потребовал служивый.

– Свои, братишка. – Фокин предъявил часовому мандат.

Хозяин, тучный сорокалетний господин в прекрасно сшитом костюме, излучал самодовольную уверенность:

– Наконец-то явились!

Тараканов и Фокин промолчали.

Зайдя в ресторан, Осип Григорьевич стал внимательно разглядывать пустую обеденную залу. На столиках сохранилась сервировка вчерашнего ужина, некоторые стулья валялись на полу. Хозяин строго следовал приказу сохранять обстановку места происшествия без изменений. Взгляд сыщика зацепился за стоявшую на краю буфетной стойки вазу с фруктами, которую венчало большое надкушенное яблоко. Тараканов взял его в руки, повертел и положил обратно в вазу:

– А что, хозяин, есть ли у тебя коньяк?

Кузьмин удивленно посмотрел на сыщика.

– Вы что, столоваться сюда пришли или бандитов искать?

– Бандитов я, считай, уже нашел, поэтому не грех и постоловаться.

Хозяин недоверчиво ухмыльнулся.

– Не веришь? Вот лежит в вазе яблочный огрызок. Кто его туда мог положить? Гость? Мог, конечно, с пьяну-то, но буфетчик его тогда тут же бы и убрал. А раз не убрал – значит, не до этого было. Правильно? Правильно. А из этого выходит, что яблоко пробовал кто-то из налетчиков.

– Точно. Один из бандитов у буфета стоял и нас с буфетчиком на мушке держал. Он-то яблоком и угостился. Еще, гад, сказал, что оно кисловато! А у меня все яблочки – высшей сортировки.

– А хочешь, я тебе скажу, как этот громила выглядел? Рыжий такой паренек, лет тридцати пяти, щербатый? Так?

– Так! – удивлению ресторатора не было предела.

– Это Фемистокл Пастухов, более известный в определенных кругах как Фимка-Оболтус. Налетчик. В тринадцатом году я при задержании собственноручно выбил ему правый резец и поломал левый. С тех пор у него характерный отпечаток зубов. Правда, он сейчас на каторге должен быть, да, видать, новая власть освободила. Поэтому неси коньяк, гражданин купец.

Хозяин скрылся за стойкой и вернулся с запыленной сороковкой казенки.

– Коньяку-с нет. Водочки извольте. Я ее посетителям по сто рублей предлагаю, но вас, так и быть, угощу.

– От угощенья не откажемся. И пожевать чего-нибудь принеси.

Сыщики сели за стол, Тараканов сковырнул с бутылки сургучную пробку с двуглавым орлом и разлил водку по рюмкам.

* * *

Сытые и немного хмельные, они вышли на улицу. От яркого дневного света Тараканов сощурился.

– Куда теперь? – спросил Фокин.

– Есть у Оболтуса маруха, да не просто подружка, а такая, за которую он готов душу отдать. Огонь-баба, Фимка, почитай, всю добычу ей отдавал. Если не прошла у них любовь, то у нее он сейчас. В Замоскворечье она живет.

– Поедем брать?

– С ума сошел! На гранде пятеро было, а нас двое. И оружия у меня нет. Поедем к Маршалку за подмогой. Черт, совсем из головы вылетело! Надо же протокол написать, огрызок изъять, а лучше его гипсовый слепок сделать.

– Зачем?

– Как зачем? Для суда. Чем доказывать-то будем, если Фимка откровенничать откажется?

– Да плевал ревтрибунал на наши огрызки. Большевики его и без всяких огрызков приговорят.

– Во как! Нет, Герасим Ильич, я так работать не приучен. Вон там аптекарский магазин виднеется, сходи, будь другом, купи гипса. И понятых найди. А я протокол писать стану.

– Слушай, Осип, кто из нас субинспектор, а кто агент? Кто кем командовать должен?

– Ну, командуй.

Фокин с досадой сплюнул и отправился в сторону аптеки.

* * *

Фимка свою Шурочку не разлюбил, почему и был задержан на ее квартире. Вошедший вслед за милиционерами в жилище возлюбленной бандита неприметный товарищ в кожанке быстро отыскал злополучный портфель, покопался внутри и, не сказав никому «спасибо», убыл.

* * *

– Ловко! – Маршалк улыбался.

– Время идет, Карл Петрович, а приемы сыска, которым меня учили, не меняются. Да и повезло мне.

– В нашем деле везет тому, кто везет. Молодец, Осип Григорьевич. Я буду ходатайствовать о назначении вас на должность субинспектора. А это семьсот рублей в месяц! Да и карточки мы на спецскладе отовариваем.

– Спасибо за честь, ваше высокоблагородие, но позвольте отказаться. Не по душе мне в милиции служить.

– Новая власть не нравится?

Тараканов ничего не ответил.

Маршалк встал из-за стола, подошел к двери и выглянул в секретарскую. Затем плотно закрыл дверь, приблизился вплотную к Тараканову и прошептал:

– А вы думаете, я от Совдепии в восторге? Однако ж служу. Во-первых, потому что ничего другого делать не умею, а во-вторых, я считаю, что при любой власти граждане должны иметь право на защиту от таких, как пойманный вами сегодня Оболтус.

– Четыре года назад один австрийский полицейский, служивший под моим началом во Львове, говорил мне то же самое. Недавно я узнал, что он плохо кончил.

Маршалк развернулся и сел за стол:

– К сожалению, господин бывший коллежский секретарь, просьбу о вашей отставке удовлетворить не могу. Не имею полномочий. Вы, наверное, невнимательно читали предписание, которое вам выдали в ЧК. Вы мобилизованы советской властью на службу в уголовно-разыскную милицию. И покинуть эту службу можете не иначе, как с разрешения высшего начальства. Хлопотать о получении такого разрешения не советую – от службы вас, может быть, и уволят, но лучше вам от этого не станет. Поэтому идите к делопроизводителю, получайте подъемные, карточки, оружие, подыскивайте себе жилье и завтра ровно в девять утра жду-с вас в этом кабинете. Честь имею.