Экспедиция Оюнсу - [17]

– Давай вернемся к этому разговору после того, как ты перестанешь оплачивать ее эксперименты! – с театральной скромностью вкрадчиво произнесла Аннета.

– Давай. Мы будем учитывать, что твои услуги я тоже оплачиваю, или оставим это за кадром? – поддела ее Марина.

– Но моя скромная работа по крайней мере тебе помогает. – Аннета была сама преданность. – Иначе бы ты не ходила на мои сеансы. А что конкретного сделало для тебя это престарелое чванливое научное светило?

– Через десять дней мы сможем выяснить это совершенно определенно, – ответила Марина.

– Через десять дней? – переспросила Аннета. – Что-то случилось? Она все-таки построила этот свой генератор паранормального поля?

– Ты же экстрасенс, – вновь поддела ее Марина. – Разве ты не видишь сама? Спроси у духов!

– Для этого нужно провести спиритический сеанс! – В свои тридцать два Аннета была опытным медиумом на рынке экстрасенсорных услуг и потому не замялась ни на секунду. – Приезжай ко мне раньше, дорогая, и мы сделаем это!

– Сегодня не сделаем, – голос Марины стал суровым. – Мне нужно подготовить нашу экспедицию. Собирайся, Аннета, через неделю мы вылетаем в Россию, в долину Оюнсу. Вместе с Гольдберг и ее генератором. Я хочу раз и навсегда со всем покончить, и сделать это можно только на месте событий. Мне нужна твоя помощь, поэтому ты едешь с нами. Сообщи, сколько денег понадобится тебе на подготовку, я выпишу чек.

Глава третья

Глухой рокот вертолетных винтов не то чтобы раздражал, но позитива не приносил, и Марина увеличила громкость встроенного в смартфон плеера. Музыка в наушниках заиграла громче, забивая шум винтов, но ощущение вибрации осталось, не столько реальное, сколько нервное. Полет длится больше часа, время раннее, и все ее спутники спят. Но ей самой не до сна, чем ближе это жуткое место, тем выше охватившая ее нервозность. Марина бросила взгляд в иллюминатор. За бортом от горизонта до горизонта распростерлись покрытые густой тайгой сопки, словно бескрайнее лесное море вдруг пошло волнами и столь же внезапно застыло в волнообразном состоянии. Первый снег уже выпал, украшая застывшие таежные волны белой пеной, и с высоты полета все это выглядело эффектно. Марина поморщилась. Зато изнутри все это выглядит так, как есть на самом деле: дремучая непроходимая лесная глушь за три сотни километров от цивилизации. Правильнее будет сказать, от ближайшей цивилизации, потому что дальневосточное захолустье на звание полноправной цивилизации не тянет от слова «абсолютно», особенно после Европы. Не говоря о том, что после той резни Марина ненавидит дикий лес, снег и все, что с ним связано. Одно только упоминание о зимнем отдыхе вызывает у нее тяжелые воспоминания.

Мраморной горы пока еще видно не было, девушка отвернулась от иллюминатора и оглядела заполненный пассажирский салон винтокрылой машины. Профессор Гольдберг спала, положив голову на плечо сидящему рядом ассистенту. В Женеве сорокапятилетняя профессор не афишировала любовную связь с двадцативосьмилетним помощником, тщательно следя за строгостью и безукоризненностью поведения, и столь прозрачного проявления близости Марина от нее не ожидала. Любовная связь Гольдберг с ассистентом стала заметна Марине не сразу, но, похоже, вдали от цивилизации профессор не тратила силы на поддержание имиджа, оценить который некому, и во сне данная привычка взяла свое. Что вызвало у Аннеты приступ молчаливого злорадства. Сама медиум долго щелкала фотокамерой смартфона, запечатлевая спящую друг на друге парочку ученых, потом снимала бескрайнюю тайгу, над которой оказалась впервые, а до того столь же долго делала разнообразные селфи в салоне вертолета, в каковом тоже, как выяснилось, оказалась впервые.

Все это едва не закончилось конфликтом после того, как Аннета начала селфить на фоне охранников. Охранники резкими движениями отворачивались или закрывали лица, не скрывая недовольства, и их лидер на плохом английском потребовал от нее прекратить снимать людей. Аннету его требование возмутило, и Марине пришлось вмешаться, чтобы не возникло конфликта. Она заявила возмущающейся попранием демократических свобод Аннете, что контрактом особо оговорен запрет на фото-, видео- и прочую фиксацию внешности телохранителей, и вообще, ей следует быть осторожней в России с демократическими требованиями. В такой глуши могут и не понять. Возможны проблемы. Это объяснение сильно озадачило медиума, и Аннета умолкла. Некоторое время она молча украдкой разглядывала охрану, потом задремала, и это было очень кстати. Потому что обижать ее Марине не хотелось, но слушать обычную для Аннеты болтовню сейчас настроения не было. Чем ближе к долине, тем сильнее хотелось молчать, забиться куда-нибудь в угол и быть как можно меньше заметной. Не устраивать же сеанс успокаивающего гипноза на глазах у охраны. Телохранители относятся к ней подчеркнуто уважительно, и давать им пищу для странных размышлений она не хотела.

С организацией поездки проблем не возникло. Более того, в исполнении воротил наемнического бизнеса это выглядело настолько легко и просто, что сомневаться в их тесных связях со спецслужбами не приходилось. В Москве немногочисленную экспедицию Марины, состоящую из пяти человек: профессора с ассистентом, медиума и самой Марины со специально нанятой помощницей, встретили прямо в аэропорту. Она даже испугалась в первую секунду, подумала, что отец узнал о поездке и прислал людей, чтобы ее остановить. Но это оказалась ее охрана. Пятеро крепких суровых мужчин присоединились к ней немедленно, взяв на себя роль телохранителей, носильщиков и посредников в общении с окружающими. Еще столько же ожидали экспедицию в аэропорту Хабаровска вместе с транспортом для передвижения по городу. Ночь пришлось провести в отеле, реальная «пятизвездочность» которого навела на Марину тоску, зато в восемь утра они уже поднимались на борт несколько обшарпанного вертолета. Начальник охраны заверил ее, что вертолет почти новый и в отличном состоянии, пилоты опытные и проблем не будет, веско аргументировав это тем, что сам бы не полез в подозрительную машину.