Экспедиция инженера Ларина - [22]

— Лаборатория? — вдруг раздалось в репродукторе.

— Лаборатория слушает.

— Вынесите на бак три запасных баллона с воздухом.

В лабораторию в сопровождении Марса вошёл Володя Данилов.

— Дай-ка я помогу, — сказал он.

— Я не знала, что ты такой внимательный.

Данилов смутился было, но вдруг лукаво усмехнулся:

— Я ведь матрос первого класса, Саша. Учти — первого! Хорошо звучит? — И он, фальшивя, запел: — «Ты, моряк, красив сам собою, тебе от роду двадцать лет…»

— Ничего не скажешь, голосок ангельский! Чего это ты сегодня такой весёлый? — вытирая баллоны, спросила Саша.

— Пертурбация, товарищ лаборант. Выражаясь морским языком, я отчаливаю от Юры Новикова.

— И куда же?

— К боцману. Твой Юра мне все кишки вымотал. И что ты в нём нашла? Пижон — и только.

— Постой, постой, — Саша схватила Данилова за рукав куртки. — Почему «мой»?

— Как — почему? Чего же он тогда вертится вокруг тебя, как муха вокруг блюдца с вареньем?

— А что я могу поделать? Мне уже и самой невмоготу. Хоть бы ты помог мне от него отделаться, что ли!

— Правда? Это ты в самом деле? — Данилов не верил ей.

Саша кивнула головой: «Честное слово!». С первых дней появления на «Урагане» она просто и непринуждённо чувствовала себя с Володей. Всем он казался стеснительным и робким парнем, но Саша давно заметила, что Данилов имеет твёрдые убеждения, никогда не хвастается, обладает чувством юмора.

— Ладно, подумаю.

— Думай, Володя, думай. Век буду благодарить. А вернёмся в порт, познакомлю тебя с хорошей девушкой.

— Матросы первого класса не нуждаются в посредниках.

Оба весело рассмеялись.

— Ну, пошли, матрос первого класса!

Они вышли из лаборатории и направились на бак: впереди Марс, за ним Данилов, позади Саша.

Завидев девушку, Новиков пошёл ей навстречу. Но Марс так зарычал на него, что он, как ошпаренный, отскочил в сторону.

Раздался дружный смех матросов.

Марс попал на «Ураган» два года назад маленьким щенком. Это было на западном побережье Камчатки. Жалкий и грязный, он жалобно скулил у сходней. Один из матросов пожалел его, притащил на судно и накормил. Матрос, приютивший щенка, списался на берег, а Марс вскоре вымахал ростом с доброго телёнка и сделался общим любимцем. Воспитывал его боцман, и Марс признал его единственным своим хозяином. Пёс не отходил от Веригина и, когда тот мастерил что-нибудь на палубе, таскал ему из мастерской инструменты. Он умел выполнять и некоторые палубные работы, например, разматывать шланг насоса.

На стоянках Марс ложился у сходней и никого из посторонних не пропускал на судно. Качку он переносил легко. После закрытия навигации Марс поступал в распоряжение жены боцмана Анфисы Петровны и носил за ней по базару сумку с продуктами.

Из новичков Марс признал Володю Данилова, других будто не замечал, а Новикова невзлюбил в последнее время и, завидев, угрожающе скалил свои могучие клыки. А невзлюбил вот почему.

Как-то, зазвав собаку в каюту, Новиков привязал к её хвосту коробок спичек и зажёг его. Марс сбил обидчика, выскочил, как бешеный, из каюты и, прибежав на корму, стал кружиться, стараясь поймать хвост. Выручил его Данилов, вылив на тлеющую шерсть ведро воды. Молодой матрос был до глубины души возмущён варварским поступком неизвестного шутника. А Новиков нажил себе непримиримого врага и, если бы знал, к каким последствиям это приведёт, никогда бы не решился на такую злую шутку.

…Ныряльщиков подняли на палубу. Капитан Усков расцеловал их под восторженные крики команды, а через час издал приказ, в котором благодарил участников спасательной группы за проявленное мужество и героизм. Вершинина и Соболева он наградил денежными премиями.

Освобождённый «Ураган» весело бежал на юго-запад, а к вечеру круто изменил курс на восток. Неотложной помощи ждали от траулера в сто сорок третьем квадрате моряки с «Ястреба».

По-прежнему стояла чудесная погода. Рядами перекатывались ровные волны. На западе догорал багряный закат. В туманной дали, у самого горизонта, маячили не то горы, не то облака. С востока стремительно надвигалась ночь, и скоро всё небо затянуло тёмным покрывалом, заткало блестящими звёздами.

Матросы свой вечерний отдых проводили на палубе. Каждый коротал время, как ему нравилось. Кто-то вполголоса напевал песенку, другие играли в домино, шашки. Группка матросов окружила боцмана и слушала его очередной рассказ.

— …У команды стали исчезать трубки, — донеслось до Саши, и, заинтересованная, она подошла поближе. — Сегодня у одного, завтра у другого. Через неделю не осталось на корабле ни одной трубки. Начались ссоры, взаимные подозрения. Обыскали все кубрики. Безрезультатно. Скоро исчез великолепный набор трубок у капитана. Сделали повальный обыск по всем каютам и кубрикам… Трубки не нашлись. А матросу без курева — жизнь не жизнь. Газет мы тогда не читали, книг — тоже. Было у нас евангелие… Читать его, правда, никто не читал, но на корабле полагалось его иметь. Однажды открываю я эту божественную книгу и вижу — в конце вырвана одна страница. Оглянулся я, не подсматривает лл кто, и тоже вырвал страничку, — боцман хитро подмигнул. — Через неделю от евангелия одни корочки остались. И корки бы разодрали, да от них что толку… Не дошло до этого… А тут вскоре и трубки нашлись.