Экспедиция идет к цели - [53]

Они отпустили верблюдов, а сами стояли у раскаленных камней и не могли оторвать глаз от меняющейся поверхности горного зеркала.

Звенело в голове от жары; казалось, мозг превратился в расплавленный свинец. Все хватали пересохшими ртами горячий воздух, а призраки манили их в прохладную глубину иного бытия, обещали покой.

— Кажется, я схожу с ума… — простонала Валя и судорожно потерла пальцами виски. — Уйдем отсюда. Это страшно, пусть даже оптический фокус. Как в бредовом сне. И пить хочется…

— А вот и знакомая цапля, — указал Пушкарев на белую Гаруду, намалеванную на скале. — И та же самая ломаная линия. Фирменный знак: «Икс и компания».

Они стояли подавленные, словно бы не уверенные в реальности всего. Александр держал Валину руку. Сияло небо, а по сторонам простиралась голодная, мертвая пустыня, и не было ей ни конца, ни края. Им еще предстояло идти и идти, волоча усталые тени, и никто не знал, чем все кончится.

Куцая тень от скал не спасала от зноя. Вода в бочонках была теплая и не давала облегчения. Верблюды лежали, поджав под себя ноги, и глаза их были печальны, светились стеклянным блеском. Сандаг решил дать отдых тэмэнам (так он называл верблюдов) на несколько часов.

— Верблюд — существо кроткое, нежное. Нужно обвязать им тряпками подошвы ног, чтобы не стирались о песок. Эй, Тумурбатор, Очир, исполняйте!

Караванщики безропотно принялись за дело. Сейчас от выносливости верблюдов зависело все, сама жизнь пятнадцати членов экспедиции. На помощь здесь рассчитывать не приходится.

Вокруг только горячая пустота да пышущие жаром камни.

Хребет Дзолэн, откуда они вышли, превратился в голубую полоску, поднимающуюся за Сэвэрэем; дальше на севере и на северо-западе — острые синие зубцы хребтов Гильбэнту, Нэмэгэту, а на юге — едва приметный плоский Тосту и величественный Ноян-Богдо.

За скалами Хана-Хере начиналась настоящая Нэмэгэтинская впадина, простирающаяся в широтном направлении, ее, так сказать, магистральное русло.

Так как вода в бочонках убывала, Сандаг, Тимяков и Лубсан решили поискать колодец, который якобы в прошлый раз был в этих местах. Пушкарев и Валя, хоть и чувствовали себя разбитыми, присоединились к ним. Захватив винтовки и наказав Цокто и караванщикам присматривать за лагерем, они стали спускаться на дно котловины, где виднелись заросли дерисуна. Здесь, среди сноповидных кустов, должен был быть колодец без сруба — обыкновенная яма с водой. И Валя подтвердила:

— Где растет дерисун, смело можно рыть колодец, вода недалеко от поверхности.

Но только зря тратили они силы, обливались потом. Колодца не было. Тимяков сверился со своими прежними записями, с топографической картой, которую сам составлял в прошлые годы: все сходилось.

— Здесь, у красных камней, был колодец, а теперь кто-то его засыпал. И совсем недавно, — сказал он, опускаясь на колени и щупая землю. — Не просто засыпали, а утрамбовали почву и забросали дерисуном.

— Колодец надо откопать, — сказал Сандаг. — Карст решил таким образом задержать нас. Жалкая уловка.

Они вернулись в лагерь, взяли две лопаты. Общими усилиями колодец откопали, показалась вода. Она была холодной, слегка солоноватой, но приятной на вкус. Напоили верблюдов, наполнили бочки и фляги.

— Ты берешь пиалу левой рукой, — сказал Пушкарев Вале со смехом. — Это же неприлично!

— Разве? Что же ты раньше не предупредил?.. Теперь я знаю: самая сладкая вода в Гоби!

Можно было отправляться в путь, но прибежал запыхавшийся Лубсан:

— Андрей, Сандаг, там хабтагаи!

— Где?!

— В кустах тамариска.

Ученые мигом похватали винтовки. Не понимая, что случилось, Пушкарев тоже схватил винтовку. Хабтагаи?.. Бандиты?

Цокто успокоил:

— Хабтагаи — дикие верблюды! Очень редко встречаются. Идем посмотрим.

За дальними кустами тамариска паслось стадо верблюдов. Казалось, самые обыкновенные домашние верблюды.

— Ложитесь! — крикнул Тимяков.

Все упали на землю. Усталости как не бывало. Дикие верблюды, или хабтагаи! Как много доводилось слышать об этих таинственных животных! О них писали почти все путешественники, начиная от Марко Поло, Пржевальского и кончая Тимяковым. Решили, что Сандаг и Лубсан останутся в засаде, а Тимяков обойдет стадо с восточной стороны. Он знал, что хабтагаи обладают тонким слухом и острым зрением. Было чудом, что они до сих пор не заметили людей.

По оврагам и рытвинам ученый стал подбираться к стаду. Когда он приблизился на винтовочный выстрел, то замер на месте. От зноя и волнения кровь стучала в висках. Вот они, цари пустыни!

Тимяков прицелился и нажал спусковой крючок. Выстрел треснул сухо, один из самцов сделал прыжок. Стадо бросилось бежать. С места хабтагаи не могли развить большой скорости, и Тимяков сделал еще несколько выстрелов. Дикие верблюды скрылись за холмами. Только старый вожак остался на месте и испуганно смотрел на окруживших его охотников. Несколько минут он продолжал жевать, потом вытянул шею, прощальным взором окинул пустыню, холмы, за которыми скрылось стадо, и свалился на бок. Еще несколько минут он хватал воздух широко открытой пастью, потом затих. Взгляд его печальных стекленеющих глаз надолго запомнился географу.