Экспедиция. Бабушки офлайн - [54]

— Citius, altius, fortius9! — ответил поэт и немедленно стал разминаться, начав с растирания подушечки левого указательного пальца руки.

— Да мы их порвем в клочья! В первые же минуты! — заявил рыжий и стянул с себя футболку, обнажив изрядный волосяной покров на груди и четко намеченное пивное пузо.

Будов отправился на переговоры с квинтетом и сообщил им о всеобщем одобрении их неожиданной инициативы. Вскоре все потянулись на школьную спортплощадку с недавно покошенной травой. Возле забора располагались слегка покореженные металлические ворота (одна штука), другое, как выразился Сланцев, «сооружение для забиванья голов» сделали из подручных кирпичей.

— Главное, так сказать, символически пометить штанги! — радостно болтал поэт, водружая кирпич на кирпич.

— Ты хоть когда в последний раз в футбол-то играл? — спрашивал его Стариков, с тревогой посматривая на противников, которые уже осваивали противоположные ворота: развесили на них свои футболки и кепки. — Я вот совсем не помню того дня, когда нога моя мяча касалась.

— О-о! «Нога моя мяча касалась!». Лешка, ты растешь над собой в поэтическом смысле! Вот что значит общение с прижизненными классиками, — поэт улыбался и, по всему видно, был счастлив, ожидая предстоящую схватку. Стариков этого радостного возбуждения не разделял, хотя и его понемногу заражал давно забытый спортивный азарт.

К краям школьного стадиончика стали подтягиваться экспедиционные девушки, неведомо как узнавшие о футбольных баталиях. Лешка, положивший очки («от греха подальше») на дальнюю скамейку, смог, однако, узнать среди них Щеголеву, Водлакову, Дожжину и, кажется, кого-то из ансамбля. Чуть позже их разбавили несколько местных девиц, среди которых, наверняка, нарисовалась и сестра разбойника Славки. Точно Лешка этого сказать не мог, да и некогда было рассматривать болельщиков: началась игра.

Противники выстроились друг против друга и с серьезными лицами обменялись рукопожатиями. Черные усики задержал на секунду руку Лешки в своей и, насмешливо глядя на него, высказался:

— Куда очки-то дел, ученый? Это тебе не по бабкам ходить — тут глядеть в оба надо!

Мячик выпало разводить местным. Толька прикрыл своей большой спиной и бородищей их кирпичные ворота. Сланцев держался ближе к середине поля и без конца кричал: «Пасуйте! Ну же!» — даже когда мяч находился у противника. Котерев носился, как лось, от ворот к воротам и по победному виду его голого торса Лешка догадался, что Чирикова точно заявилась. Стариков играл в полузащите.

Первый гол прилетел в ворота фольклористов от длинных ног Марата, который, судя по точным движениям и умению обводить соперников, явно практиковался в футболе чуть больше, чем Лешка. Правда, минут через пять в результате какой-то немыслимой комбинации пасов между рыжим и Сланцевым поэт умудрился залимонить мяч в правый угол покореженных металлических ворот. Наградой им был восторженный визг экспедиционных болельщиц. Юрка приосанился и бегал уже не так быстро, с пренебрежением глядя на противников: видимо, впереди ему грезилась победа и заслуженные лавры.

Стариков с непривычки вскоре начал задыхаться и берег силы. После Мишкиного гола обозленный квинтет бросился в контратаку. Лешка двигался в каком-то замедленном темпе и словно чего-то поджидал. В голове появилась точная картинка, у кого через две-три секунды окажется мяч. И точно: пас, еще пас, и к их воротам мчится Славка. Вся его фигура говорит о победном ударе. «Обломишься, гад!» — Лешка вбрасывает в мускулы сэкономленную именно для этого звездного момента энергию, чуть приседает и со всей силы лупит Славку в щиколотку, подрезая его как стебель-переросток. Лицо с черными усиками исчезает в недавно скошенной траве, а Старикова охватывает какое-то сладкое чувство исполненного долга. Но длится оно ровно мгновение — до первого стона поверженного врага.

— Вот черт! — Марат останавливается рядом и с любопытством смотрит на маленькую, скрюченную в траве фигурку своего главаря. — Уделал ты его по самые гланды!

Парни — и местные, и экспедиционные — поднимают Славку на ноги и ведут его к лавкам, врытым в землю по краям стадиончика. Лешка с ужасом замечает, что у поверженного и отчаянно хромающего противника текут от боли слезы.

— Продолжаем! — кричит Марат, как только главарь с черными усиками устраивается на лавке. — Счет: один-один.

— Я пока тоже посижу… — бормочет Лешка. — Пятеро против четверых — нечестно будет.

Он бредет в сторону черных усиков, рядом с которым замечает девушку в спортивной куртке. Игра продолжается.

— Да-а, зазвездил ты ему порядочно, — спокойно говорит Чирикова, когда он подходит к ее брату. Славка все еще отходит от боли и осторожно держится за травмированную ногу. Он и впрямь теперь кажется совсем маленьким — каким-то мальчишкой-семиклассником.

— Слушай, Славка, я не нарочно! — Стариков стоит перед парочкой бледный и подавленный. — Очень больно?

— А-а, черт! — сквозь зубы выдыхает черные усики и молчит.

— Да садись рядом, чего навис-то над ним? Всё со Славиком в порядке будет, — предлагает Чирикова, и Лешка совершенно не замечает, что Люба переходит с ним на «ты».