Экспаты - [34]

— Мальчики! — крикнула Кейт, на секунду забыв про мужа. Нет, не забыв, просто не отвечая ему. — Завтрак!

Она выложила на стол плотно скатанные блинчики: один — намазанный «Нутеллой», другой — с крошеным печеньем «Спекулое». Замороженные вафли в этой стране, кажется, не продавались; и уж точно не продавались вафли «Блуберри эггос». К счастью, дети, когда дело доходило до еды, до поглощения за завтраком разных сладостей, оказались вполне уступчивыми и непривередливыми.

Вот в чем они не проявляли уступчивости и непривередливости, так это в невозможности постоянно видеть отца, день за днем. Кейт обнаружила, что уже не в силах выносить их бесконечные жалобы по поводу его вечного отсутствия, в значительной мере звучавшие как обвинения в ее родительской несостоятельности. Стало быть, если он так нужен мальчикам, значит, они недостаточно любят ее. Что и требовалось доказать.

Рациональная часть ее сознания подсказывала, что это совсем не так. Но иррациональная утверждала, что именно так.

— Нет! — Кейт повернулась к Декстеру злая, намеренно демонстрируя свою злость. — Я не помню, чтобы ты, черт тебя побери, хоть раз упомянул, что едешь в Сараево на этой неделе!

Она пыталась успокоиться, напоминала себе, что в служебные командировки редко, если вообще когда-либо, едут по собственному выбору. Это деловые поездки, это стрессы, а вовсе не развлечения — одиночество и никаких удовольствий. Тем более что у него был зуб на всю эту бывшую Югославию, где погиб его брат.

— Ну извини, — сказал он. — Я все же говорил.

Кейт не следовало укорять его за отъезд, за то, что опять оставляет ее одну с детьми в этой чужой стране, одинокую и скучающую. Но она укоряла.

— И когда ты вернешься?

Дети уже устроились на своих стульях и уставились в телевизор. В Вашингтоне они не видели ни одной серии мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны»; они и не знали, что этот мультик существует в английском варианте. А то, что сейчас смотрели, именовалось просто «Bob l’Eponge», «Боб-Губка» — французская версия, местное изобретение.

— Вечером в пятницу.

— И чем ты там будешь заниматься? В Сараево. — Это уже вторая поездка Декстера в Сараево, помимо того что он мотался в Лихтенштейн, Женеву, Лондон и Андорру.

— Помогать клиентам нашего банка усилить их системы защиты.

— А разве у банка нет для этого своих людей? — спросила она. — Там, в Боснии?

— Именно за это они мне и платят: чтобы клиенты и заказчики чувствовали себя более уверенно. Именно этим я и занимаюсь, Кэт.

— Кейт!

Он лишь пожал плечами. Она открыла было рот, чтобы заорать на него, но не заорала, не стала этого делать в присутствии детей.

Ушла в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь. Оперлась на раковину, вычищенную добела ею же самой. И уставилась в зеркало. По лицу текли слезы. Она вытерла один глаз, потом второй, но это было бесполезно, она продолжала плакать, подавленная неотвратимостью одиночества и отчужденности. Неспособная представить, как будет жить дальше, чувствовать себя, подобно другим женщинам, вполне довольным такой жизнью, — сидят себе за столиком в кафе и смеются над трудностями и проблемами с депиляцией. И вовсю радуются жизни. Или по крайней мере делают вид перед ней, друг перед другом и перед самими собой, что ведут веселую жизнь.

Кейт и Декстер не вели веселую жизнь, пока еще не вели. Они уже изготовили нотариально заверенные копии паспортов, свидетельств о рождении и браке, чтобы подать прошение о предоставлении статуса резидентов. Открыли счета в банке и оплатили местную страховку, купили мобильные телефоны и прочие мелкие гаджеты, а также бюро из ИКЕА и замороженные котлеты. Они смотались во второй по величине город страны — Эш-сюр-Альзет, чтобы купить там подержанный универсал «ауди» с автоматической трансмиссией и пробегом менее пятидесяти тысяч километров. Им потребовалась пара недель поисков в Интернете, прежде чем они нашли такую машину, — временной промежуток, в точности сопоставимый с периодом, в течение которого они еще не понимали, что слово «сломался» относится именно к их универсалу.

Потихоньку они вычеркивали пункты из списка «Что надо сделать», присобаченного магнитом к холодильнику. В списке было девятнадцать пунктов. Вычеркнули они пятнадцать.

Последний пункт был подчеркнут: Устроить жизнь.

Вполне возможно, вся эта затея была страшной ошибкой.

— Я не знаю ничего конкретного насчет Торреса, — сказала Кейт.

— А чего-то неконкретного?

Кейт изо всех сил старалась не отводить взгляда от Эвана. Она ждала этой серии вопросов с начала процесса. И вообще ждала ее уже лет пять.

— У Торреса хватало врагов, — сказала она.

— Да, это так. Но в момент кончины он был в полном раздрае. Странный момент, чтобы от него избавляться.

Кейт с трудом, но все же не отвела взгляд.

— Зависть и злоба не знают пределов, — заметила она.

Ручка Эвана замерла над блокнотом, но записывать ему было нечего. Он постучал по бумаге, четыре раза, медленно, равномерно.

— Да, — сказал он. — Несомненно.

— Так, так, так! Какой приятный сюрприз!

Кейт шла по Гран-Рю, вокруг были сплошные булочные, кондитерские и мясные лавки, магазины белья и обуви, парфюмерные и ювелирные. Эта пешеходная зона по утрам была частично открыта для транспорта — для доставки товаров. По улице медленно катили небольшие грузовички, останавливаясь перед магазинами. Продавщицы распахивали их задние двери, таскали коробки, проверяя на ходу прически и макияж. Грузчики возились с гидравлическими подъемниками, толкали тележки, в которых громоздились крупные ящики. И здесь же оказался так называемый Билл Маклейн, не существующий в природе валютный делец из Чикаго.