– Сигнал коннице! – отдал распоряжение сигнальщику, и высоко в воздух взлетела пороховая ракета – это был условный сигнал для Перемоги.
Этой поразительной победой, похоже, был окрылён не только я. Лица окружавших меня телохранителей, вестовых, сигнальщиков, казалось, были изумлены до глубины души открывшейся перед ними батальной панорамой. Пехотинцы удивлённо переглядывались. Они ещё долго не могли понять, что случилось?! Разбили начисто конного супротивника, погибших нет, а раненных пущенными на излёте стрелами всего два человека на все три полка! Лучники с арбалетчиками во врага не одной стрелы не выпустили! Что случилось и как такое вообще может быть? – вот, что выражали их шокированные происходящим лица.
Прискакало несколько ратьеров, точнее конных разведчиков, пережидавших минувший бой в ближайшем лесу. Ротный Душило лично подвёл к третьему батальону моего коня. Забирался я на свою четвероногую скотину под громкие крики батальонов, дружно заоравших:
– Слава князю Владимиру! Слава!!!
Старательно подавляемый страх, ещё несколько минут назад сковывавший пехоту, сейчас пропал, как его и не было вовсе, и сменился радостно бурлящим возбуждением. На лицах ратников непроизвольно расцветали улыбки.
Учения – учениями, но разгром конных дружин пехотой очень многим хорошенько так рвал шаблон. К тому же убитых с нашей стороны вообще не было! Только пара человек оказались ранены пущенными на излёте стрелами.
На горизонте появились спешащие к месту боя, точнее разгрома, конные отряды верных мне бояр и купцов. Объехав выдвинувшиеся вперёд пехотные колонны, громко закричав, они, с места в карьер, поднимая пыль столбом, кинулись преследовать остатки беспорядочно отступающих отрядов бояр и дружинников Ростислава Мстиславича.
Переведя взгляд с быстро удаляющейся конницы, я обратил своё внимание на поле боя. Оно было усеяно многочисленными трупами, но попадались и живые – бившиеся на земле кони, силившиеся встать на ноги, а также залитые своей и конской кровью дружинники, бросавшие оружие, сдаваясь на милость победителям. Выделенные из состава полков «призовые команды» стрелков, навесившие на крюки и за плечи уже не нужные арбалеты и луки, вовсю орудовали верёвками и кинжалами – связывая пленных и добивая раненных животных.
Набранное Ростиславом Мстиславичем из смолян ополчение даже и не мыслило сопротивляться. Они с видимой радостью и облегчением покидали наземь своё разномастное оружие и, усевшись на пятые точки, заискивающе поглядывали на пехотинцев. Выполняя мою установку, бойцы полонили только командиров, профессиональных дружинников и бояр. Всех остальных смолян тут же отпускали на свободу.
Пленных кнехтов, новгородцев и бояр – бунтовщиков в тот же день, точнее под вечер, перекололи копьями – моим пикинерам надо было набираться соответствующего опыта. Ведь убить человека – это не то же самое, что разить учебное чучело. Трупы скинули в Днепр.
Казнил бояр – бунтовщиков я без всякого сожаления. Попадись мне в руки князья – и их бы недрогнувшей рукой порешил.
Сейчас боярство на Руси «цветёт и пахнет», как сорняк на разлагающейся куче, в которую быстро превращалась ранее централизованная Киевская Русь. Князья, отринув всякий здравый смысл, с умилением и всё нарастающей скоростью продолжали самозабвенно дробить русские земли. А бояре этим обстоятельством вовсю пользовались, руководствуясь простой логикой – чем больше князей, тем больше при них обретается ближних бояр, наделяемых князем властью и землёй. Хоть в этом отношении монголы сделали благое дело – физически сократили количество князей и пару столетий выдавали ярлык на великое княжение индивидуально конкретному князю, что очень в дальнейшем поспособствовало централизации складывающегося государства – Московской Руси.
А так, если бы, конечно, не нашёлся Александр Македонский местного разлива, вроде тех же Ярослава или Мономаха, способных устранить своих соперников – князей и объединить русские княжества в единое целое, то уже начало четырнадцатого столетия Русь имела бы все шансы встретить полной развалюхой! Превратясь, на радость соседей, в несостоявшееся государство, в некое аморфное образование, начисто лишённого какого – либо единства, кроме религиозного. Да и то, те же галицко – волынские Романовичи, не по – детски заигрывали с Римом. Даниил Галицкий даже умудрился некоторое время пробыть, с благословления католической церкви, королём.
Расположившись на ночь в Ильинском конце, я велел провести допрос пленных дружинников из числа боярско – купеческой служни. Те из них, кто не пожелал мне присягнуть, были отправлены на убой, остальных перевёл в ратьеры – в свою формирующуюся конницу.
Также удалось доподлинно установить, что князья Ростислав Мстиславич, Владимир Андреич, вместе с некоторыми своими боярами – прихлебателями, сумели уйти на ладьях. В этом, откровенно говоря, был мой косяк. Перед началом боя о лодках, имеющихся у неприятеля, я даже и не вспомнил. Всё – таки, от убытия пары – сотни пехотинцев – гребцов я бы сильно не обеднел, но даже одна – единственная галера была способна нагнать, а потом и проредить всю эту удравшую из Смоленска флотилию.
