Экспансия Красной Звезды - [24]

Я устало вздыхаю. Ага… все вот брошу и сяду энциклопедию рока писать. Больше-то мне заняться нечем… Но тема, конечно, яркая, животрепещущая, и журналистам хочется развернуть интересную дискуссию на страницах своей Комсомолки. Понятно, что кому-либо такое ЦК не разрешит, но помощник Генсека по культуре – это же совсем другое дело, с такой классной «крышей» можно еще и не такие темы поднять. А то обидно ведь – какой-то «Московский комсомолец» обогнал по популярности главную молодежную газету страны.

– Ладно… – сдаюсь я – давай поступим так: в конце интервью, которое я тебе сегодня дал, напиши, что я готов продолжить разговор с читателями про рок и современную музыку. И анонсируй новую статью. С вас подборка самых интересных писем и список читательских вопросов, которые повторяются наиболее часто. С меня ответы и подборка информации. Но думаю, в начале новой статьи нужно будет дать краткое содержание июльской, чтобы читатели смогли вспомнить, о чем там конкретно шла речь – вряд ли тот номер газеты у многих сохранился.

– Я сам постараюсь этим заняться – кивает Алексей – ты не против?

– Нет, даже рад буду, если ты за эту тему возьмешься, с тобой приятно было общаться.

Просидели мы часов до восьми. Потом я вручил журналисту наш диск-гигант с подписью и пошел провожать припозднившегося гостя. Все наши уже успели разойтись по домам, я даже Полину Матвеевну задерживать не стал. Только в мастерской Львовой, кажется, свет горит.

Уже у самых дверей Алексей, смущаясь, вдруг спрашивает меня.

– Слушай Виктор, а это, правда, что ваша Альдона Веверс встречается с артистом Николаем Еременко?

– Что…?!

Мне стоило в этот момент огромного труда не споткнуться и удержаться на ногах.

– А ты разве не знал? Вся Москва уже говорит об этом…

– О чем «об этом»?

– Ну… что они месяц назад снимались вместе в фильме на юге, и там у них случился бурный роман.

– А ты уверен? – усмехаюсь я – Вон про Зыкину тоже слухи ходят, что она любовница Косыгина, но ведь это бред.

– Нет! – смеется Алексей – Про Альдону и Колю это точно! У нас в редакции есть одна мадам – Серёгина, у нее все сплетни проверенные перепроверенные. Еременко два дня назад сам рассказывал одному своему другу.

– Знаешь, я не слежу за личной жизнью своих сотрудников, мне как-то некогда такой ерундой заниматься! – отшучиваюсь я.

Роман?!!! Скрежет моих зубов был, наверное, слышен даже в Ялте. А уж как я от ярости не снес камин в холле – вообще одному богу известно. Так вот на что мне Роза Афанасьевна намекала… Старая сплетница! А эта предательница белобрысая… я же доверял ей, как самому себе! И главное – с кем?! С этим смазливым самовлюбленным хлыщом, у которого к тому же в Москве жена и ребенок! Значит, не устояла, решила пополнить его донжуанский список… Ну, Алька… как же ты могла, а? Я же тебя так…

Как простился с журналистом не помню… Почувствовал вдруг резкую боль в грудине и начал задыхаться. Да еще и свет в холле кто-то резко выключил…

Пришел в себя уже в мастерской у Львовой. Сижу почему-то на стуле в расстегнутой на груди рубашке, на лбу холодный компресс, рядом хлопочут перепуганные тетушки.

– Ох ну, слава богу! Лешенька, не нужно в скорую звонить, очнулся наш мальчик!

– Витька, напугал-то как…!

Лицо Татьяны Леонидовны испугало меня ничуть не меньше – глаза безумные, длинные пряди челки упали на лицо, губы дрожат, а стакан с водой в ее руке ходуном ходит. Вода видимо для меня предназначалась, но сейчас Львова сама ее на автомате и выпила, стуча зубами о стекло.

– А… что случилось-то, вы чего так все переполошились? – хриплю я.

– Чего?! Ты еще спрашиваешь? – возмущается наш модельер – Вить, ты же в обморок в холле грохнулся! И хорошо еще, что по стене сполз, а не лицом вниз упал!

– Я?! В обморок?! Да ладно…?! – недоверчиво качаю головой – Что я вам – кисейная барышня, чтобы в обмороки падать? Я же спортсмен, здоровый, как бык!

Ощупываю себя, вроде все ребра целы. Да, что за хрень-то со мной приключилась? А Львова уже пришла в себя и теперь сверлила меня недовольным взглядом, сложив руки на груди. Рядом с ней грозно сверкал глазами Мамонт.

– Допрыгался?! Думал, железный? – возмущается Татьяна – Вить, ты когда вообще последний раз нормально высыпался, а?! Сколько можно на себя взваливать?

– Вот именно! – поддержал ее бывший любовник. Или еще не совсем бывший? Вон как они слаженно дуэтом выступают! – В Штатах ты тоже на сцене падать собрался, на радость ихним журналюгам?

Я фыркаю на лехины слова и снимаю со лба компресс – мокрое полотенце согрелось и почти уже высохло. Душно сегодня. На улице жаркая безветренная погода, в помещении даже открытые окна не спасают. Да, и как их откроешь, если за ними постоянно толпа фанатов. Нет, что-то мне и, правда, нехорошо…

Пытаюсь подняться со стула, но рука Мамонта быстро меня перехватывает и возвращает на место.

– Сиди уже, герой! Сейчас опять завалишься.

– Не завалюсь. Лучше скажи, кого ты уже оповестить успел, и какого хрена в скорую звонил?

– А мы что – должны были спокойно смотреть, как ты богу душу отдаешь? Ты себя со стороны-то видел…?

Он мстительно разворачивает меня вместе со стулом к большому зеркалу, висящему на стене. И от этого движения перед глазами снова все кружится и плывет. Из зеркала на меня смотрит бледное осунувшееся лицо с взъерошенными как у попугая волосами. Да уж, красавец писанный… нечего сказать. Краше только в гроб кладут!