Экспансия – I - [92]

— Маленький, в кожанке?

— Да.

— Как его зовут?

— Не знаю.

— Если понадобится — знайте Генрих. Порою необходимо ставить связника на место, они иногда берут на себя не те функции. С каким заданием вас отправляли в Швейцарию?

— Вы, видимо, следили за мной… Вы же знаете…

— Говорите громче.

— Вы же знаете.

— А если — нет?

— Мне надо было найти в Монтре фрау Рубенау.

— Что везете от нее? — спросил американец, и по этому вопросу Барбье понял, что американцы знают абсолютно все о его визите в Монтре.

— Ничего.

— А пленка?

— Да, я везу пленку.

— Что на ней?

— Я могу отдать ее вам.

— А что вы отдадите Мерку?

— Изымете у него.

— Ну, зачем же? Это неразумно… Вы скажите нам, что на пленке, больше нам ничего не надо.

— Фото Штирлица-Бользена, сотрудника политической разведки Шелленберга. Отпечатки его пальцев…

— Зачем это потребовалось Мерку?

— Не знаю.

— Они вас плохо используют. Жаль. Мы намерены это делать более квалифицированно. Вот он, — американец кивнул на крепыша, стоявшего у двери купе, — работает у нас, в военной контрразведке. Его зовут Дик Лавуа. На следующей неделе он вас арестует. После встречи с Мерком. Но вы выскочите из машины. Он будет стрелять в вас. Из автомата. Пули холостые, но шум будет хороший. Об этом узнает Мерк, следовательно, генерал Гелен будет проинформирован сразу же. Так?

— Да. Видимо.

— А что вы такой опущенный? Что, собственно, случилось? По-моему, вы должны радоваться… Конец неопределенности, начало спокойной работы.

— Что я должен буду делать?

— Выполнять указания Дика. Он скажет вам, что надо делать. Работы много. Воссоздавайте сеть своих соратников по СС. Работайте бесстрашно. Мы изолируем большинство из них, все-таки вы установили связи с монстрами, их имена у всех на памяти…

— А мое?

— Вы не тот уровень.

— Когда я сделаю то, что вам надо, меня тоже арестуют?

— Нет.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что у вас нет выбора.

Американец поднялся:

— По поводу задания, которое вы получили от Мерка, напишете мне подробный рапорт. Не на машинке, а собственноручно. Подпишите псевдоним. Меня вполне устроит «Мертес». Есть вопросы?

— Есть.

— Пожалуйста.

— Назовите ваше имя. Вы ж сами сказали, что порою надо зна…

Американец перебил:

— Надо знать имя контакта. А не мое. Имя моего контакта вы знаете. Дик Лавуа. И все. Достаточно, Барбье. Деньги нужны? Или хватает тех, что платит Мерк?

— Нет, не хватит.

— Хорошо, Лавуа будет вам платить. Еще вопросы?

— Мерк работает и на вас?

— Вы работаете на меня и на него. Думайте, как это совмещать. Внесете свои предложения. Мы рассмотрим их благожелательно, это я вам обещаю. Продумайте план работы, мы ценим инициативу. Конкретнее — мы платим за инициативу. А платим мы хорошо, ибо ценим хватку. До свиданья.

Даллес (август сорок шестого)

Даллес, незримо стоявший за спиной всех комбинаций, задумывавшихся не только в Вашингтоне, но и в Германии, поначалу не обратил внимание на фамилию «Штирлиц», дважды промелькнувшую в сообщениях Гелена, переправленных ему в приватном порядке.

Как правило, взгляд его, цепкий и холодный, прежде всего фиксировал имена, имевшие шанс сыграть какую-то роль в комбинациях, которые можно было спланировать в верхах; частности, второстепенные персонажи, подробности, столь угодные нижним этажам разведки, не интересовали его, мешали думать о главном, о том, кого, где и как провести в кресло премьера, военного министра или руководителя внешнеполитической службы той или иной страны.

Его адвокатская фирма «Салливэн энд Кромвэлл» была средоточием интересов крупнейших корпораций Уолл-стрита, так что он был подстрахован в своей деятельности не только незримым финансированием со стороны ИТТ, которая все более и более поевращалась в подразделение политической разведки Соединенных Штатов, неким государством в государстве, но и другими сильнейшими финансовыми и промышленными империями страны; их поддержка определяла его стратегию; речь тогда еще не шла об орехах;[35] такая форма достижения искомого в ту пору еще не была в таком ходу, как ныне; нищая, обескровленная Европа позволяла передвигать фигуры на шахматном поле политики с помощью иных рычагов; затраты на создание лидеров были куда как дешевы; архивы гитлеровских спецслужб позволяли применять другие формы влияния; человек, замазанный коллаборантством с нацистами, готов был на все, только чтобы тайное не сделалось явным, — не было тогда большего позора, чем обнародование факта сотрудничества с гитлеровцами.

Однако же после изучения архивов НСДАП Даллес обратил внимание на то, что женщины, которые были влюблены в Гитлера, когда он еще не был фюрером, помогали ему не деньгами, все ж таки обидно, но (первой это сделала фрау Бехштейн, жена фабриканта роялей,) ценными подарками.

— Вы можете поручить вашим друзьям, — сказала фрау Бехштейн фюреру, — продать пару картин, они не вписываются в мой салон, не считайте, что это нанесет мне хоть какой-то материальный урон. Деньги вы вправе обратить на нужды вашего чистого и мужественного движения.

Поэтому еще в июне сорок пятого Даллес дал указание своим сотрудникам в Германии сохранять (в соответствующих замках нацистских бонз, реквизированных оккупационными войсками) картины, скульптуры, золотую и серебряную посуду, музейный фарфор, коллекции марок и монет, чтобы в нужное время обратить их на подарки тем, на кого он и его команда решат