Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях - [104]

— Вас послушаешь — так это все очень просто!

— Это моя работа. Чтобы тебе все казалось просто.

— Спасибо! — сказала она.

— Не за что. Я ведь тоже получаю свой кусок.

— Я знаю, но все равно — спасибо.

— Не стоит. Контракт будет готов через несколько дней. Я вышлю тебе его на подпись.

У нее еще не прошла эйфория от пьесы, а тут уже открылась новая перспектива, которая казалась не только заманчивой, но и сулившей успех. Этот необычный бастион, за ворота которого она умудрилась проникнуть, оказался весьма надежным убежищем. Внешне ее жизнь текла обычным порядком. Мерри жила осторожно, старательно, не без выдумки, но как-то формально — примерно так же она воспроизводила реплики и жесты персонажей на сцене восемь раз в неделю. Но даже вне стен театра у нее было ощущение, что она движется по сцене. Связав себя обещанием уехать в октябре в Голливуд, она вдруг стала чувствовать себя в Нью-Йорке так же, как на предпремьерном прогоне в Нью-Хейвене. Теперь театральная студия казалась ей только тренировочной базой, испытательным полигоном. Она была слишком занята, чтобы томиться ожиданием. А может быть, она просто вела слишком напряженную жизнь и у нее не оставалось времени задумываться о посторонних вещах?

Каждый день она вставала в полдень, потом читала или гуляла в парке. Около четырех легко обедала, а к половине седьмого приезжала в театр. Домой она возвращалась в полночь настолько усталая, что не могла даже получить удовольствие от горячей ванны, баночки холодного йогурта и телепрограммы для полуночников, после которой шла спать. Ее жизнь была настолько насыщенной, что напоминала расписанные по часам будни в Мэзерской школе. И хотя здесь у нее не было даже свободной минутки, она все же чувствовала себя одиноко. Но вместе с тем — более спокойно.

Так она и жила, в постоянном напряжении, замечая, как бегут дни и недели только во время прогулок по парку, где трава зеленела, деревья одевались листвой и распускались цветы. Апрель сменился маем и наступившая жара возвестила о начале лета. Однажды, в конце мая, когда она пришла в театр на очередной спектакль, ей передали открытку от Хелен Фарнэм: «Дорогая Мерри, экзамены закончились. Летом я приезжаю в Нью-Йорк, где пробуду все лето. Давай встретимся. Когда ты получишь эту открытку, я уже буду в Дарьене. Позвони мне. Целую, Хелен».

Мерри обрадовалась. Она даже не дождалась конца представления и позвонила Хелен из театрального телефона-автомата. Они договорились встретиться на следующий же день. Мерри дала Хелен свой адрес и настояла, чтобы та приехала к ней сразу же, как окажется в Нью-Йорке. Потом извинилась, объяснив, что надо бежать гримироваться и одеваться к выходу, и попрощалась. Уже в конце первого акта Мерри пришла в голову мысль: как было бы здорово, если бы Хелен пожила немного с ней! В квартире вполне достаточно места для обеих. Она ведь помнила гостеприимство Фарнэмов, которым пользовалась все годы учебы в Мэзере. Она не только любила Хелен, но и могла ее спокойно выносить. Да и теперь ей не будет так одиноко. Вернутся добрые старые времена!

На следующий день Мерри проснулась раньше обычного, застелила постель и присела в ожидании Хелен. К собственному удивлению, она немного волновалась. Что-то заставляло ее с легким недоверием относиться к предстоящей встрече. Смогут ли они оставаться в таких же отношениях, как и раньше? Или теперь между ними возникнет непроходимая пропасть? И чем больше она об этом думала, тем сильнее волновалась. Ибо она понимала, насколько одинока, и как ей сейчас важно иметь хотя бы одного друга, кого-то, с кем можно поговорить по душам.

Но все волнения оказались напрасными. Когда Хелен приехала, они обнялись и стали наперебой рассказывать друг другу о себе, словно не виделись каких-нибудь две-три недели, не больше. Хелен рассказала Мерри об их одноклассницах. Глупые девчонки совершали глупые поступки.

— А как ты? — спросила Мерри. — Ты чем занимаешься?

— Да ничем особенным, об этом и говорить не стоит. Учусь в Рэдклиффской школе. Много работаю. Весело отдыхаю.

Хелен рассказала Мерри, как отец устроил ее корректором в издательстве, где она завязала кое с кем дружбу.

— Да? — заинтересовалась Мерри. — И это все?

— Ну, не совсем. У меня есть мужчина.

— Ну! Так рассказывай скорее!

— Его зовут Том Макнил, он учится на юридическом в Гарварде. А летом он приедет в Нью-Йорк.

— Здорово. Видно, тебе этим летом скучать не придется!

— Да, пустячок, а приятно.

— То есть?

— Да это ты у нас счастливица! Вот уж у кого вся жизнь — праздник.

— Да нет, — сказала Мерри. — Честно говоря, я очень часто вспоминаю, как нам было здорово в школе, и свою нынешнюю жизнь сравниваю со школой. Все то же самое, только геометрию учить не надо.

— Да все ты шутишь! Перестань меня разыгрывать.

— Нет же, нет. Знаешь ли, за последний месяц ты — первый человек, если не считать уборщицу и меня, кто зашел в эту квартиру!

— Не могу поверить.

— Я бы тоже не поверила!

Они замолчали. Мерри раздумывала — может, прямо сейчас пригласить Хелен пожить с ней, или подождать до обеда. И вдруг поняла, что и Хелен раздумывает, попросить ее об этом сейчас или чуть позже. Ей даже пришло в голову, что Хелен написала ей, уже имея в виду такой вариант.