Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [74]

Другая важная вещь, которую Собек ценит в платформе, это то, что ее стратегии монетизации построены на свободном контенте, точно так же, как и в специализированных журналах. Он выделил четыре, в которых принимал участие. Во-первых, фирменный контент: при спонсорской поддержке компании Fox, которая запускала серию, основанную на «Изгоняющем дьявола» (The Exorcist), он написал финал повествования о черноглазых детях и вплел его в шоу. Во-вторых, курируемые списки чтения: фильм «Звонки» (Rings) – часть франшизы «Звонок», как и многие новые релизы, был создан с «профилем» на сайте, в который вошли и тематические рассказы. Собеку заплатили за то, что туда включили один из его текстов. В-третьих, конкурсы на лучшее сочинение: когда TNT собирался вернуть «Байки из склепа» (Tales from the Crypt), он искал истории для адаптации на Wattpad. Первый приз – 20 тысяч долларов; Собек не выиграл, но такие конкурсы бывают часто. В-четвертых (на момент нашей встречи это работало еще в бета-версии[73]), видеореклама, встроенная в тексты, с оплатой по количеству «представлений» или просмотров, а не кликов.

Собек, который к тому же был выбран как редактор «Рекомендаций для авторов Wattpad» (The Writer’s Guide to Wattpad), подчеркнул, что ему повезло и что такой успех повторить непросто. Его история стала вирусной отчасти потому, что кто-то на платформе решил: этот текст надо брать. При полутора миллионах просмотров он не был «большой шишкой» на сайте, но видел множество возможностей, потому что считал себя человеком надежным и разбирающимся в издательских механизмах. Тем не менее денег с Wattpad было недостаточно, чтобы позволить себе бросить работу и писать полный рабочий день. В какой-то момент Собек понял, что ему нужно разнообразие. Поэтому он взял страницу у F+W и создал свой собственный продукт – перчатку для письма, которую он спроектировал, потом сделал прототип, закупил сырье, а теперь продает напрямую со своего сайта. И поскольку это запатентованный продукт, цену назначает он сам, а не, скажем, Amazon. На момент нашей встречи за первые шесть недель он продал около тысячи пар, по 30 долларов каждая.

«Процесс написания книги, если перестать рассматривать ее как искусство и начать воспринимать с предпринимательской точки зрения, почти идентичен механизму создания продукта с нуля, – сказал он. – Сперва у тебя есть идея, а потом в руке оказывается предмет». И, по его словам, «в нынешней экономике, в современном издательском деле, писатели именно таким образом и превратят свои халтуры в полноценную занятость. Если у тебя получится продать книгу, самый перенасыщенный и недооцененный продукт в мире, значит, ты сможешь продать что угодно».

* * *

Несколько лет назад я получил письмо от бывшего студента, назовем его Питер Гордон. Я знал, что еще в колледже он посещал Мастерскую писателей в Айове, где учился у Итана Канина. Гордон сказал, что ему нужно со мной поговорить. С литературой ничего не получалось: он все еще был в Айове, писал о моде и пытался закончить рукопись – и подумывал поступить на юридический факультет. Говорил, что любит писать, но не чувствовал, что должен продолжать. Кроме того, ему уже было под тридцать, он обручился и планировал завести семью. К нашему общему удивлению, я все проанализировал и велел ему идти на юридический. Это был его шанс, и если Гордону казалось, что он сможет жить без литературы, – что ж, это сработало как лакмусовая бумажка, определяющая, стоит ли ему заниматься искусством. Поэтому я написал ему рекомендацию и пожелал удачи.

Два года спустя я получил еще одно письмо. Гордон все-таки не пошел на юрфак. Он поступил в Йель, даже подписал договор аренды квартиры в Нью-Хейвене, но в момент истины отступил. В электронном письме была ссылка на написанную им красивую статью для New York Times, объясняющую это решение. Переломный момент произошел на свадьбе его соседа по комнате в колледже, который отлично устроился в Кремниевой долине, – это была его вторая свадьба (но не брак), во Франции. Гордон понял, что окружавшие его успешные люди, «казалось, получили то, что хотели, следуя своей страсти». К следующему утру в мире стало на одного будущего адвоката меньше.

Неужели писательство не было его страстью? Нет: в письме объяснялось, что он понял, в чем проблема. «Каким-то образом в Айове мне пришла в голову мысль, что я должен писать книги, как те, кем я сам восхищаюсь больше всего», – сказал он. Но именно такие книги он не мог или не хотел писать. Он начал новый проект, загадочную подростковую историю о фашистском астрологическом культе. «Я весь на эмоциях, – сказал он. – Впервые я не чувствую себя фальшивомонетчиком». Подростковый роман, серьезно? Да, сказал он. «Я начинаю подозревать, что большая составляющая успеха – это умение выйти за свои рамки».

Позже Гордон объяснил, что хотя и обратился к янг-эдалту, почувствовав, что недостаточно хорош для литературной фантастики, но теперь он понял, что именно таким писателем он был все это время. «Я никогда не воспринимал себя как художника, – сказал он. – Я всегда считал себя ремесленником», который умеет «перетасовывать детали головоломки». И ему было скучно от большей части прочитанной им молодой взрослой фантастики, сказал он, именно потому, что «в ней мало запутанных нитей, да и переплетаются они слабенько». Теперь он стремился написать «нечто принципиально новое», но «высокой литературной ценности». Это также не противоречит тому, что Стивен Колберт однажды заметил Джону Грину, автору бестселлера «Виноваты звезды» (The Fault in Our Stars): «подростковая книга – это обычная книга, которую, между прочим, люди читают». Гордон не стыдился своих коммерческих амбиций. «Я бы с удовольствием разбогател, – сказал он. – И пока писал, все время думал о том, что вот бы по книге сняли фильм».