Экономика и государство - [9]
Реализация кейнсианской экономической политики связана с расширением зоны государственного предпринимательства за счет образования государственных и смешанных государственно-частных компаний, а также с ростом доли валового национального дохода (ВНД)[16], перераспределяемого через бюджет. Дж. Кейнс особо отмечал, что, расширяя регулирующие функции государства, следует тщательно отслеживать баланс между частной инициативой и госвмешательством, чтобы не разрушить основополагающие институты рыночной экономики.
Идеи Дж. Кейнса нашли практическое применение в разработке и реализации «Нового курса» Франклина Делано Рузвельта (1882–1945), занимавшего в 1933–1945 годах пост президента США. Вступая в должность, в своей инаугурационной речи Ф. Рузвельт предложил американскому народу в качестве экономической политики New Deal – «Новую сделку», которую принято называть «Новым курсом» Рузвельта. В ее основу легли меры по усилению государственного регулирования экономики, дефицитного финансирования бюджета и важнейшие институциональные преобразования. Прежде всего они коснулись банковской системы. В результате ревизии всех банков часть из них (в основном мелкие) перестала существовать; жизнеспособные, но находящиеся в кризисном состоянии попали под управление вновь образованной Реконструктивной финансовой корпорации (РФК); устойчивые банки, признанные здоровыми, продолжили функционировать. Вместе с тем уже летом 1933 года был принят ряд важных законов, регламентировавших деятельность банковской системы США. С целью снижения рисков для вкладчиков был введен запрет на выплату процентов по текущим счетам и контроль со стороны Федеральной резервной системы (ФРС) за процентными ставками по депозитным счетам. Была создана Федеральная корпорация страхования депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation, FDIC). Коммерческим банкам запрещалось работать с ценными бумагами, эта функция перешла к специальным финансовым организациям. По мнению большинства аналитиков, успешная реформа банковской системы способствовала скорейшему выходу из кризиса и дальнейшему устойчивому развитию американской экономики.
В рамках «Нового курса» определенные меры принимались также и для стимулирования развития промышленного и сельскохозяйственного производства, жилищного строительства. Некоторые из них (такие как принятие ассоциациями предпринимателей «Кодексов честной конкуренции»; прямая помощь безработным за счет бюджетных средств, введение системы страхования по безработице и организация общественных работ; субсидирование фермерских хозяйств для сохранения плодородия почв и поддержания паритета цен между ценами на ресурсы и продукцию сельского хозяйства; создание Национальной ипотечной ассоциации, начальный капитал которой был сформирован из бюджетных средств и др.) оказались полезными не только для преодоления кризиса, но и для совершенствования институционального обеспечения американской экономики.
В течение двух послевоенных десятилетий применение идей Дж. Кейнса о встраивании государственного регулирования в рыночные механизмы способствовало ослаблению циклических колебаний в экономике западных стран. Кейнсианская модель сыграла также важную роль в формировании в этих странах смешанной экономики, которой присуще взаимодействие рыночных механизмов с методами государственного регулирования[17].
1.11. Неоклассическая школа и монетаризм (XIX–XXI века)
В ХХ веке преобладающим направлением экономической мысли стала неоклассическая школа[18]. Ее сторонники отдают приоритет самостоятельной хозяйственной деятельности агентов рынка и выступают за решительное ограничение государственного регулирования экономики. Поэтому неоклассическая школа еще именуется экономическим либерализмом, выдающимися представителями которого являются Людвиг фон Мизес (1881–1973) и Фридрих Август фон Хайек (1899–1992). Развивая идеологию рыночного хозяйства, они считают, что свободный обмен является таким же абсолютным элементом цивилизации, как разделение труда и частная собственность. В условиях свободного обмена цены выступают объективными индикаторами рынка, при социализме же их централизованное установление исключает возможность рыночного равновесия и ведет к «планируемому хаосу». Для создания эффективной экономики следует не дополнять рынок государственным регулированием, а освобождать его от пут такого вмешательства. Некоторые сторонники экономического либерализма считают вредной даже государственную монополию в сфере денежного обращения, полагая целесообразным выпуск самостоятельными коммерческими банками собственных денег, обеспеченных их средствами.
Однако в реальной жизни наиболее успешным оказался опыт практического применения идей неоклассической школы, в котором рыночные механизмы дополнялись адекватными формами государственного регулирования.
Людвиг Эрхард (1897–1977), став в 1948 году директором Экономической администрации англо-американской зоны оккупации Германии, а затем федеральным министром экономики в правительстве Конрада Аденауэра (в 1949–1963 годах) и его преемником на посту федерального канцлера (в 1963–1966 годах), подготовил и осуществил программу создания социально-рыночной экономики. В ее основе – сочетание частной инициативы и конкуренции с активным участием государства в хозяйственной жизни страны. Возрождению в ФРГ свободного предпринимательства способствовали стимулирующая экономическую активность частного бизнеса (прежде всего малого и среднего) налоговая и кредитная политика, антимонопольное и антикартельное законодательство, защита от внешней конкуренции. В стране были созданы новые рабочие места, до приемлемых размеров снизилась безработица, инфляция контролировалась так, чтобы цены росли примерно такими же темпами, что и заработная плата. К концу 1940-х го- дов объем промышленного производства в ФРГ достиг довоенного уровня, а в 1950 году превысил его почти на 15 %.
Это история об Уильяме Перкине, который случайно изобрел пурпурный цвет. И навсегда изменил мир вокруг себя. До 1856 года красители были исключительно натуральными – их получали из насекомых, моллюсков, корней и листьев, а искусственное окрашивание было кропотливым и дорогим. Но в 1856 году все изменилось. Английский химик, работая над лекарством от малярии в своей домашней лаборатории, случайно открыл способ массового производства красителей на фабриках. Этот эксперимент – или даже ошибка – произвел революцию в моде, химии и промышленности. Эта книга – удивительный рассказ о том, как иногда даже самая маленькая вещь может менять и иметь такое продолжительное и важное воздействие. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В книге собраны воспоминания участников Отечественной войны 1812 года и заграничного похода российской армии, окончившегося торжественным вступлением в Париж в 1814 году. Эти свидетельства, принадлежащие самым разным людям — офицерам и солдатам, священнослужителям и дворянам, купцам и городским обывателям, иностранцам на русской службе, прислуге и крепостным крестьянам, — либо никогда прежде не публиковались, либо, помещенные в периодической печати, оказались вне поля зрения историков. Лишь теперь, спустя двести лет после Отечественной войны 1812 года, они занимают свое место в истории победы русского народа над наполеоновским нашествием.
100-летие спустя после окончания Первой мировой войны и начала становления Версальской системы предыстория и история этих событий требуют дальнейшего исследования. Тема книги актуальна и в связи с территориальными изменениями в Центрально-Восточной Европе (ЦВЕ) в конце ХХ века. Многие сегодняшние проблемы берут начало в геополитической трансформации региона в ходе Первой мировой войны и после ее окончания. Концептуальной новизной работы является попытка проследить возвращение имперской составляющей во внешнюю политику России.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.