Экипажи готовить надо - [46]

— Ночью не заблудятся, скажем, в этом районе? — Иван ткнул карандашом в развернутую на столе карту окрестностей лагеря.

— Ночью?.. — оробел Женя.

— Все-таки страшно, — вздохнула Зоенька. — Как представлю себе: ночь, лес, тьма, и мне сидеть на контрольном пункте…

— Ничего страшного! — возразила Таня Рублева. — По двое же будем.

И еще раз все вместе принялись уточнять, где проляжет трасса, где будут находиться контрольные пункты и судьи, где старт, где финиш, какое дать контрольное время, что делать, если группа заплутает…

Неожиданно в беседке появился старший вожатый.

— Что замолчали-то? — спросил он.

— Садись, гостем будешь, — Иван подвинулся на скамейке, освобождая место.

— Новая авантюра? — старший кивнул на карту и подсел к столу.

Ввели его в курс дела и ждали, что скажет.

— Что ж, очень интересно. Давайте рискнем, — задумчиво произнес Юрий Павлович.

— А Вася? — спросила Ирина.

— Что Вася? — поморщился старший.

— Меня что-то насчет похода не вызывает, — полувопросительно сказал Иван и посмотрел на Юрия Павловича.

— И не вызовет. Чего ж вызывать-то? Все обошлось без чепе…

— Да, случись что, были бы мы у него вот здесь, — Иван сжал кулак.

— А теперь сам Вася у нас в руках, — Таня шутливо тряхнула сжатыми кулачками.

— Любопытно, в чьих руках Юрий Павлович? — повела бровью Зоенька.

— Я? Ну, разумеется, в руках у молодых и интересных женщин!

— Гордимся, Зоенька! — и Таня Рублева подперла пальцем свой острый большеватый нос.

Все рассмеялись, все почувствовали себя свободно, всем стало хорошо. Оттого что вместе, оттого что — понимание, да просто оттого, что хочется, как выразилась Таня, побалдеть.

— Представляете, — рассказывала Зоенька, часто-часто моргая светлыми ресницами, — Иры нет, я одна с отрядом, и потерялся у меня Сеня Курочкин. Ну, сбилась с ног! Надо на обед идти — нету. Все говорят: только что тут был… Ну, что такое? Давай кричать, звать, искать. Раз десять обежала вокруг палаты — нет. И уж прямо в отчаянии, не зная, что делать, заглянула в бочку… вон она стоит, пожарная бочка. Глянула, а он сидит — одна голова над водой, и глазенками на меня хлуп-хлуп! Такие голубенькие глазеночки! Ты, — говорю, — что тут делаешь? А он: «Да жарко же, Зоя Прокопьевна…» А ты, — говорю, — слышал, что я тебя зову? А он: «Да слышал… Но решил: как вы еще один круг сделаете — тогда отзовусь»…

Когда окончательно договорились насчет предстоящего ориентирования, когда все карты были вложены в пакеты, а сами пакеты заклеены, кто-то предложил пойти купаться.

Парни раздевались прямо на песке, девушки — в раздевалке. И когда в слабом свете нарождающейся луны девушки появились на берегу, Юрий Павлович мечтательно сказал, посмотрев в их сторону:

— Да, вот в такие-то моменты и гибнет лучшая часть человечества…

— Причем гибнет добровольно, с большой охотой, — вздохнул Иван.

Женя Петухов только опасливо покосился на смутные силуэты, хмыкнул и припустил к воде. Иван и Юра — за ним.

Наплавались, нанырялись, а потом устроили на мелководье догоняшки.

— Люди, хватит беситься! — вдруг взмолилась Зоенька и плюхнулась на песок. — Ой, я не могу — вы посмотрите, на кого вы похожи! Ой, я не могу…

Наскоро окунулись и стали растираться полотенцами.

— Что-то не пойму, — сказала Ирина, — тут ли я? — И легко вздохнула.

— А ты ущипни себя, — посоветовала Таня Рублева, надевая очки. — Я ущипнула и убедилась…

— Эх, пожрать бы чего… — мечтательно произнес Юрий Павлович.

— Да-а-а, — в голос протянули девушки.

— Слушайте, — вспомнил Иван, — у меня же в рюкзаке остались сухари, так называемый энзэ!

— Походные? — ликующе спросила Зоенька.

— Ага.

— Иван, мы с тобой дружим, мне по блату два!

— Даешь сухари!

— Ничего не знала вкуснее…

И во втором часу ночи они отправились к Ивану в беседку хрустеть походными сухарями. А когда пришло время расходиться, Иван пошел провожать Ирину, Женя Петухов — Таню, а Зоеньку — как она сама сказала — не кто-нибудь, а старший вожатый Юрий Павлович…

Глава 37

В следующую ночь, когда лагерь спал, ни о чем не подозревая, четыре отряда почти бесшумно покинули свои палаты, один за другим вышли через северные ворота и зашагали по направлению к избушке пасечника.

Там, на бывшей пасеке, горели два больших костра, освещая красное полотнище с белой надписью «старт». Главный судья соревнований Иван Кувшинников сидел на пне со стопкой пакетов, в которых были запечатаны карты, и поглядывал на часы. Уже были оглашены условия соревнований, сказаны напутственные слова, уже разошлись по своим контрольным пунктам судьи, и теперь команды отделялись от болельщиков, выстраивались вдоль линии старта.

В двадцать четыре ноль-ноль Иван поднялся и вручил командиру, долговязому парнишке из Таниного отряда, пакет. Пятерка, отбежав несколько метров, упала на траву вокруг извлеченной из пакета карты. Вполголоса посовещавшись, они сорвались с места, и вскоре огни их фонарей скрылись в кромешной лесной тьме.

А на черте у пня уже стояла команда из отряда Жени Петухова. Вот и они исчезли в лесу, и на старт встали ветераны третьего: Юрка Ширяев, Гена Муханов, Сева Цвелев, Боря Анохин и Витя Небратов. Они смотрели на вожатого глазами, затуманенными волнением и ждали. А Иван думал о том, что если все пройдет благополучно, если гвардейцы придут к финишу хотя бы вторыми, значит, трудился он не зря, натаскивал, тренировал, учил не зря.