Третьему сословию не позволялось заявлять о себе или действовать как национальной ассамблеи, король угрожал распустить Генеральные штаты, если возникнет такая необходимость. Граф Мирабо – дворянин, выбранный простолюдинами и быстро ставший лидером среди делегатов третьего сословия, стал возражать посыльным короля. «Идите и скажите тем, кто вас послал, – заявил он, – что мы явились сюда по воле народа и ничто, кроме силы штыков, не изгонит нас отсюда». 27 июня декрет Людовика запретил все собрания Генеральных штатов, объявив их «бессмысленными, незаконными и противоречащими конституции». В результате в городах стали подниматься восстания, а в деревнях начались бунты. Самым известным стал штурм Бастилии.
Бастилия – крепость четырнадцатого века, состояла из восьми круглых башен и соединяющей их стены в пять футов толщиной, она была переведена в статус тюрьмы, в которую отправляли людей, нарушивших закон или выступавших против правительства, многие из которых больше не возвращались назад. Однако к 1789 году ситуация изменилась, и тюрьма стала уже скорее символом тирании, чем мрачным местом для отбывания заключения. Маркиз де Сад, находившийся в Бастилии в ту неделю, когда крепость штурмовали, повесил на стенах своей камеры фамильные портреты, а также держал там гардероб модной одежды и библиотеку, насчитывающую десятки книг. В день нападения в крепости оставалось только семь пленников: пять фальшивомонетчиков и два психически нездоровых человека. И все же Бастилия по-прежнему считалась королевским арсеналом и имела гарнизон из 114 солдат, к тому же правительство решило использовать это место, чтобы складировать там 250 бочек с порохом.
14 июля двадцать тысяч парижан, возмущенных королевским указом, распустившим Генеральные штаты, а также значительное количество парижских солдат, располагавших запасом пороха, двинулись к Бастилии. Несколько часов спустя крепость пала, толпа освободила семерых узников и захватила порох. Комендант крепости был заколот ножами, саблями и пиками, его шею перерезали карманным ножом, голову водрузили на пику и пронесли по улицам во главе шествия.
Падение Бастилии стало поворотным этапом и в политическом, и психологическом отношении. 4 августа Национальная ассамблея написала новую конституцию и проголосовала за отмену большей части прав аристократии, а также налоговых привилегий для дворянства и духовенства. 26 августа ассамблея приняла декларацию о правах человека, текст которой отражал идеи Просвещения и был схож с американской «Декларацией о Независимости».
Людовик XVI и его семья оставались в Версале. 5 октября процессия из пяти тысяч женщин (и мужчин, переодетых женщинами – они слепо верили, что король не прикажет охранявшим дворец солдатам стрелять в женщин) прошли десять миль от Парижа и вторглись на территорию дворца, построенного Королем-Солнце, а на следующий день заставили королевскую семью вернуться вместе с ними в Париж. Семья была доставлена во дворец Тюильри, где она находилась под домашним арестом (им даже разрешались утренние прогулки на экипаже в городском парке). Там они провели девять месяцев, пока лидеры Национального собрания, большую часть которых составляли интеллектуалы и юристы, а также несколько дворян, пытались придумать новую форму конституционной монархии и при этом старались поддерживать порядок во время проведения реформ. Пока они работали до весны 1791 года (через двадцать четыре месяца после сбора Генеральных штатов и двадцать два месяца после штурма Бастилии), Францией правило Национальное собрание во главе с монархистским большинством, которое возглавлял Мирабо.
Вечером 25 марта 1791 года Мирабо пригласил к себе домой двух танцовщиц из оперы, с которыми провел ночь, а затем внезапно заболел и через восемь дней умер. Этой смертью устранялась фигура, чья политическая репутация и мастерство оратора могли обеспечить страну конституционной монархией. Но даже без него 3 мая Национальное собрание объявило о создании новой конституции, которая устанавливала конституционную монархию. Теперь монарх должен был именоваться королем французов, а не королем Франции, однако Франция оставалась монархической, а власть переходила в руки политиков-буржуа.
20 июня Людовик и Мария Анутанетта своим недальновидным поступком спровоцировали личную и политическую катастрофу. Им удалось бежать из Тюильри, переодевшись слугами. Король и королева бежали из Парижа вместе со детьми и направились к западной границе, где находились Австрийские Нидерланды. Королевский экипаж двигался со скоростью всего семь миль в час, поскольку королева настояла на том, чтобы вся семья была вместе в одной большой и очень тяжелой карете. Решив, что им уже ничего не угрожает, они остановились на ночь в Варенне, всего в нескольких милях от границы. Там неуклюжую фигуру, одетую в бутылочно-зеленый камзол и лакейскую шляпу, опознали, задержали и с позором доставили обратно в Париж.
Провал попытки побега в Варенн выбил почву из-под ног у короля. Он также дискредитировал лидеров Национального собрания, которые вели с Людовиком переговоры о создании новой формы монархии, и которые теперь чувствовали себя преданными. Многие зарубежные лидеры также проклинали Людовика. До его побега и ареста в Варенне Екатерина относилась в нему как к человеку слабому, но свободному в своих поступках. Однако после того как короля привезли обратно в Париж, словно животное в клетке, иллюзия свободы рассеялась. «Боюсь, что самым большим препятствием в побеге короля был сам король, – сказала Екатерина. – Зная своего мужа, королева не оставила его. И она была права, хотя это еще больше усложнило ситуацию».
