Екатерина Великая. Греческий прожект - [51]

– Но, мы, вестимо, не хотим никакой войны, – дипломатично поправила его императрица, со значением кивнув Потемкину, и продолжила:

– Доколь на нас никто не нападет, мы никого не тронем.

После сих слов, некоторые посланники незаметно переглянулись.

После осмотра завода, кортеж направился дальше в Пеллу. Еще далеко на подъезде все сворачивали головы, разглядывая пышную приречную природу.

– Какие красивые места! – не сговариваясь, воскликнули, сидящие напротив императрицы, де Сегюр и Дмитриев-Мамонов.

Карета остановилась у легкого и красивого, как нарисованного, дворца. Новый любимец императрицы ловко соскочил с подножки и подал руку императрице. Нева живописала сей уголок земли, все выстроились в немом восторге. Императрица прервала молчание:

– Здесь, господа, изгиб Невы. Видите слева речушку, коя в нее впадает? Сие – Тосна.

Де Линь, немного рисуясь, повел перед собой рукой:

– Да, здесь перед нами настоящее озеро! И как много разных больших и малых судов!

Князь Потемкин гордо заметил:

– Не удивительно, господа: весь торговый груз и строительный материал для Петербурга прибывает отсюда.

Налюбовавшись природой и рекой, все повернули к прибрежным постройкам, многие из которых были в начальной стадии. Один из них, красавец – дворец, на самом берегу, где останавливалась государыня, был почти завершен. Сопровождающая ее свита, тоже разместилась там. Красота дворца была восхитительной. Особливо всех поразил красиво украшенный огромный зал в помпейском стиле, предназначенный для больших торжеств.

Императрица представила архитектора Старова, строящего весь грандиозный комплекс, куда, по его словам, входили, по проекту, двадцать три здания, соединенные переходами и галереями. Большой дворец планировалось окружить служебными зданиями, количеством около пятнадцати. Длина главного фасада по проекту составляла двести метров вдоль Невы, к пристани которой предполагалось построить каменную лестницу.

– За обедом токмо и говорили, что о замечательном новом загородном дворце.

– Почему же вы назвали его «Пеллой», Ваше Величество? – полюбопытствовал самый молодой и смелый дипломат, Луи де Сегюр.

Императрица не успела пояснить название, как ее новый любимец, Александр Дмитриев-Мамонов, важно ответил за нее:

– Наша императрица Екатерина Алексеевна – почитательница Александра Великого, а он, естьли вы помните, родился в Пелле, столице древней Македонии.

Де Линь, сделав глубокомысленное лицо, любезно заметил:

– Прекрасное название!

– И прекрасное место! – отозвалась императрица. – Поверьте, господа, все мои загородные дворцы будут просто хижинами по сравнению с Пеллой.

– О, да, стройка здесь идет полным ходом, – согласился Потемкин. – Почти так же, как на берегу Черного моря строятся Херсон и Севастополь.

– Новые города? – поднял бровь принц де Линь.

Потемкин, сделав непроницаемое лицо, сказал, не глядя ни на кого:

– Новые, господа, новые! И вы их скоро увидите!

Екатерина, не спускавшая глаз с князя Потемкина, едва лишь тот открыл рот, радостно кивнула головой и напомнила окружающим ее спутникам:

– Вы, не забыли, что мы едем в январе в Крым? Светлейший князь Потемкин теперь является моим Наместником в Новороссии. Он развернул там стройки и грозится построить к нашему приезду не один город, так что готовьтесь увидеть нечто новое и грандиозное.

И де Сегюр, и де Линь, и Фитс-Герберт, и Кобенцель, как и все другие дипломаты с удовольствием ответствовали, что не дождутся оного события, и, что они полагают – оно будет иметь значение международной важности.

На оное предположение императрица, окинув всех благосклонным взглядом, никак не выказала свое мнение.

Записки императрицы:

У друга Александра Мамонова, графа Ивана Рибопьера есть четырехлетний сынок, небесной красоты, весьма схож с дедом Александром Бибиковым. Его и назвали в честь него. Рибопьер с Мамоновым привели его сегодни ко мне. Весьма милое дитя.

* * *

План путешествия в Крым императрицы и ее вельмож стал вызревать сразу после окончания турецкой войны, когда Екатерина, с подачи Вольтера, увлеклась «Греческим прожектом», направленным на освобождение греков от турецкого владычества и восстановление греческой монархии. Особенно рьяным сторонником сей идеи стал Светлейший князь Григорий Александрович, коий связал сей прожект с идеей присоединения Крыма к России. Однако, одной из главных причин, заставивших Светлейшего князя загореться идеей организовать поездку государыни на юг России, явилось его желание разрешить колико вопросов, касательно иностранной политики. В ходе оного путешествия намечались встреча с польским королем Станиславом-Августом и, главное, с австрийским королем Иосифом. Ко всему, Светлейший князь положил свести на нет интриги, кои имели место противу него при императорском дворе. Основными интриганами были президент Российской академии наук Екатерина Дашкова, действующая через своего сына, князя Павла Дашкова, а такожде фельдмаршал граф Петр Румянцев, недовольный тем, что теперь не он, а Потемкин главнокомандующий армии. Хватало и других мелких завистливых противников. Все они стремились унизить заслуги князя, нашептывали императрице, что непомерные затраты Потемкина ничем не оправданы, а как Первый министр – он ничто. Хотя подобные наговоры на него перед государыней не увенчивались успехом, все оное, касаясь уха князя, изрядно раздражало его. Что касается самой императрицы Екатерины Алексеевны, сия планируемая поездка была, как она изразилась: «путь на пользу».