Екатерина Великая - [232]
Речь шла о трагедии Княжнина «Вадим Новгородский», написанной одновременно с книгой Радищева в 1789 году. В ней главный герой поднимает восстание против призванного править на Руси варяга Рюрика. Потерпев поражение, Вадим предпочел смерть жизни под властью самодержца, пусть и очень добродетельного. Что ни говори, а намек в пьесе выглядел прозрачным, и у императрицы были основания посчитать ее опасной. Особенно в условиях, когда во Франции полыхал якобинский террор, а в январе 1793 года была казнена королевская семья.
На следующий день Екатерина сама выговорила Дашковой: «Что я Вам сделала, что Вы распространяете произведения опасные для меня и моей власти… Знаете ли, что это произведение будет сожжено палачом». «Не мне придется краснеть по этому случаю», — ответила Дашкова. Все экземпляры трагедии действительно сожгли перед Адмиралтейством.
Что дало Екатерине право винить княгиню в распространении крамолы? Ведь Радищев напечатал свою книгу сам, на чердаке собственного дома. А слова императрицы как будто указывали на причастность академии к выпуску «Путешествия из Петербурга в Москву».
Еще в 1783 году государыня подписала указ о создании Российской академии, главой которой была назначена Дашкова. Это учреждение стало научным центром по работе над словарем и грамматикой русского языка. Результаты деятельности академии оказались впечатляющими: в беспрецедентно короткий срок (1789–1794) был издан Словарь Российской академии в шести частях. В его подготовке приняли участие известные ученые, литераторы, преподаватели, государственные деятели: М. М. Щербатов, Г. Р. Державин, Д. И. Фонвизин, Я. Б. Княжнин, И. И. Лепехин, С. Я. Румовский, Ф. И. Янкович де Мириево, И. И. Мелиссино>[1403]. Выпуск словаря имел огромное значение как в научном, так и в литературном плане. Естественно, что в таких условиях Дашкова и ее сотрудники обращали самое пристальное внимание на так называемых «молодых авторов», от которых ждали очищения и развития русского языка в соответствии с выработанными словарем нормами.
Петербург тем временем вовсе не выглядел литературной пустыней, какой часто представляется читателю наших дней. Из-за трудностей с архаичной лексикой сейчас почти невозможно оценить всю полнокровность литературной жизни, которая кипела в столице России в конце XVIII столетия. Город, как улей пчелами, роился писателями, своими и заезжими. Среди них Радищев уже с 1770-х годов занимал не последнее место. Так, он поддерживал тесные контакты с издателем и просветителем Н. И. Новиковым в петербургский период жизни последнего. В 1772 году в новиковском журнале «Живописец» был помещен «Отрывок путешествия в *** И*** Т***» — первоначальный набросок одной из глав уже тогда задуманного «Путешествия…»>[1404].
Созданное Новиковым в 1773 году «Общество, старающееся о напечатании книг» издало переведенное Радищевым сочинение французского революционного писателя Мабли «Размышление о греческой истории». Тогда же Радищев активно посещал общую с Новиковым масонскую ложу «Урания». Когда просветитель уехал в Москву и создал там при университетской типографии новое литературно-философское общество, Радищев оставался в Петербурге, но не прервал старых связей. В 1784 году в Северную столицу перебралась группа бывших московских студентов. Они решили устроить на новом месте литературное объединение подобное московскому. Так возникло «Общество друзей словесных наук», с которым в разное время сотрудничали Г. Р. Державин, И. А. Крылов, И. И. Дмитриев, H. М. Карамзин, А. С. Шишков и др.
Радищев немедленно примкнул к обществу. Он искал для себя родной литературно-масонской среды, где мог бы свободно проповедовать свои взгляды. Других литературных организаций, кроме официальной Российской академии, в столице тогда не было. Действовал еще салон Дарьи Львовой, супруги архитектора и музыканта Николая Львова, куда входили также многие знакомцы Радищева. Но там безраздельно царил Г. Р. Державин с его безупречным стилем и абсолютной лояльностью к власти. Революционно мыслящий автор пришелся бы здесь не ко двору.
Зато в «Обществе друзей» Радищев занял исключительное положение. Благодаря высокому посту, немолодому возрасту и финансовым средствам, находившимся в его распоряжении, он активно влиял на жизнь объединения. Его коллеги-литераторы, вчерашние студенты, еще не продвинувшиеся по службе, во многом зависели от покровительства крупного чиновника.
Общество издавало журнал «Беседующий гражданин». Как вспоминает один из его членов С. А. Тучков, Радищев брал на себя заботу о прохождении публикуемых текстов через цензуру>[1405]. Нередко его собственные статьи отличались «вольностью духа», которую разделяли далеко не все «друзья словесных наук». Многие из них откровенно побаивались революционного пыла автора. Но Радищев обладал несомненной административной хваткой. Например, он устраивал подписку на журнал общества «Беседующий гражданин» через книгопродавца Мейснера, который одновременно служил у него под началом мелким таможенным чиновником>[1406].
Некоторые статьи Радищева по принципиальным политическим вопросам шли вразрез с позицией журнала. Так, «Беседа о том, что есть сын отечества» содержала критику крепостного права, развитую затем в «Путешествии из Петербурга в Москву». «Не все рожденные в Отечестве достойны величественного имени сына Отечества (патриота), — начинает автор свою „Беседу“. — …Кому неизвестно, что имя сына Отечества принадлежит человеку, а не зверю… Известно, что человек существо свободное, поскольку одарено умом, разумом и свободною волею… Но в ком заглушены сии способности, сии человеческие чувствования, может ли украшаться величественным именем сына Отечества? Он не человек, но что? Он ниже скота…»
