Екатерина Великая. Биография - [45]

Возвращаясь ночью из Ораниенбаума в столицу, Понятовский втягивает без труда своего друга, английского посла, в продолжительную беседу об Екатерине. Сэр Чарльз Генбюри Вильяме не менее восторженно отзывается о великой княгине, которая была за ужином его дамой, чем его юный собеседник.

Молодой поляк относится с известной опаской к представляющейся ему возможности завязать роман с Екатериной. Он слышал, что представительницы русского Царствующего дома весьма сурово расправляются со своими опостылевшими им возлюбленными. То, что подзадоривало Салтыкова, – опасность – действует на него ВДлаждающе. Он охотно бежал бы от собственной страсти, но когда он видит Екатерину, "ее черные волосы, ее ослепительно белую кожу, ее длинные темные ресницы, ее греческий нос, ее рот, манящий к поцелуям, ее руки совершенной формы, ее легкую и вместе с тем исполненнную величавости поступь", когда он слышит ее чарующий смех, столь же веселый, как ее настроение, то забывает о том, "что существует Сибирь". Да уже и поздно бежать. Внимательные зоркие наблюдатели уже кое-что подметили и стараются в собственных интересах раздуть загоревшуюся в сердцах Екатерины и Понятовского искру чувства. Робкого вздыхателя, который вследствие своей сдержанности только выигрывает в глазах Екатерины, со всех сторон подбадривают, подталкивают, соблазняют, уговаривают, и в конце концов он, спотыкаясь, взбирается по той же потайной лестнице, которой пользовался в свое время Салтыков.

Понятовский не так красив, как его предшественник, но обладает многими другими преимуществами, имеющими в настоящий момент решающее значение: он обладает всем тем, что необходимо для утешения оскорбленной и разочарованной женщины. Любовь его искренна, глубока и нежна, она относится не к великой княгине и не только к красивой молодой женщине, но к духовной личности Екатерины, до которой он, правда, не дорос, но которую умеет оценить и понять. Он предан, внимателен, корректен, ведет себя как рыцарь и очень сентиментален. Только с ним познает Екатерина впервые полное счастье любви, испивает чашу этого счастья до дна. Оно ее опьяняет, окрыляет, развязывает все неукротимые силы ее жизнерадостной натуры.

– Я самая храбрая женщина на свете, – говорит она eё триумфом, – я смела до безумия, коли на то пошло…

Это не хвастовство, это правда. Будущее стократно подтвердит справедливость этого, кажущегося вызывающим, восклицания. До сих пор ей приходилось доказывать свое мужество только на спине бешено мчащегося коня. Теперь, когда пламенная любовь человека, достойного ее чувства, ежедневно укрепляет и подзадоривает ее подвергавшееся доселе стольким оскорблениям сознание собственного достоинства, ее радостно-возбужденные силы ищут применения. Она не довольствуется тем, что ее возлюбленный имеет возможность благодаря содействию подкупленного слуги приходить к ней: она сама, переодевшись в мужской костюм, покидает по ночам дворец, проходит мимо покоев своего пьянствующего супруга, мимо сторожевых постов и появляется у Нарышкиных, где проводит в кругу интимнейших друзей самые веселые часы своей жизни. Иногда она не может найти коляски, которая бы отвезла ее домой, и в таком случае идет в предрассветных сумерках пешком через весь город.

У нее есть теперь два могущественных союзника – Бестужев и Вильяме. Так как Лендорф не понравился Екатерине, Бестужев готов протежировать Понятовскому. Он, правда, предпочел бы балтийца, потому что тот довольно бесцветный молодой человек, тогда как Понятовский, не имеющий никакой официальной миссии, преследует все же какие-то таинственные интересы и задачи. Но Бестужеву приходится с этим примириться, так как у него нет другого выбора. Власть, правда, еще в его руках, но эта власть напоминает гнилой орех: снаружи неприкосновенная, но внутри изъедена червями. Елизавета оставляет своего канцлера на его посту, но он не пользуется больше ее милостью. Он часто по месяцам не видит ее.

Елизавета почти совершенно не интересуется больше делами государственного управления. Чаще, чем прежде, сменяются у нее кутежи и излишества припадками сугубой религиозности, причем и то и другое принимает какой-то болезненный характер. Иногда она напивается до совершенного бесчувствия. Ее камеристки не могут ее даже раздеть и вынуждены разрезать облегающие ее тело пышные парчовые платья, чтобы уложить царицу в постель. Иногда она проводит целые дни коленопреклоненно перед иконой, говорит с нею громким голосом и утверждает, что получает от нее советы.

Но большую часть времени она затрачивает на бесполезные попытки восстановить свою былую красоту. Десятки людей заняты тем, что изготавливают по всевозможным рецептам разные воды и помады, применяют всевозможные восточные и французские методы, чтобы стереть с ее лица следы болезни, излишеств, алкоголя и старости. Ее туалет продолжается часами, и на официальных приемах она появляется сплошь да рядом только после полуночи. Иногда она три раза меняет прическу, прежде чем показаться на людях. Она слишком устала, слишком занята самой собой, чтобы защищать Бестужева от нападок Шуваловых или сместить его в интересах Шуваловых с занимаемого им поста.