Екатерина Медичи - [3]
«Предстоит сделать еще очень много: наказать города за бунтовщичество и сопротивление новому порядку, выжать как можно большие суммы из частных лиц, получить согласие Генеральных и местных штатов страны на взимание постоянного налога. Необходимо заставить каждого жить в постоянном страхе, что на его голову может обрушиться собственная крыша».
Слова и дело у герцога не расходились — десятипроцентный налог был введен. Реакция населения последовала вполне ожидаемая. «Объявление о налоге возмутило и взбудоражило весь город, — писал современник. — С воплями о том, что они не позволят довести себя до нищеты и разорения, хозяева трактиров, содержатели булочных, галантерейных, бакалейных, башмачных и других лавок закрывали свои заведения. И поскольку в городе уже негде и не у кого и нечего было купить, жители города собирались у ворот дворца герцога Альбы и кричали, что введение такого налога равносильно тому, как если бы их послали на эшафот или галеры».
Но справедливости ради следует признать, что нет оправдания чрезмерной подозрительности, или, говоря проще, глупости, которую допустили вожди гугенотов в августе 1567 года, когда Альба вошел в Брюссель. Конде, Колиньи и Д'Андело в это время были в Париже. Едва до них дошла весть, что король содержит в Пикардии армию в шесть тысяч швейцарцев, как Д'Андело сразу заволновался.
— Это она для нас приготовила! — возгласил он, переводя взгляд с Конде на Колиньи, Ларошфуко и Ла Ну.
— Вы думаете? — недоверчиво спросил Ларошфуко. — А что, если это необходимая мера обороны?
— Обороны? От кого?
— От испанцев. Как знать, не вздумается ли Альбе, подавив восстание в Нидерландах, повернуть свою армию на Францию, чтобы разделаться с протестантами? Чего ради без толку ходить туда-сюда, тем более что планы эти они со своим королем вынашивают уже давно.
— Герцогу больше делать нечего, как разворачивать свое войско на Пикардию! По-моему, у него и в Нидерландах забот хватает.
— Они давно в сговоре: Медичи и Филипп! — воскликнул Ла Ну. — Вся их политика направлена против нас. А теперь призадумайтесь, для чего, в самом деле, стоят на границе эти швейцарцы? Для защиты? Бред. Альба не сунет сюда носа. Д'Андело прав: ворон ворону глаз не выклюет. Это она держит для нас! Защита границ Пикардии от внезапного нападения испанцев — лишь маска, притворство.
Конде властно поднял руку. Все замолчали.
— Все вы правы и неправы, — объявил он. — Швейцарцы действительно служат защитой, но от испанцев ли? Беру это под сомнение. От кого же? Вопрос. Но если подумать хорошенько, то и нападать-то на Францию некому со стороны Пикардии. Остается одно: старая лиса хочет объединить силы и сообща броситься на нас. Армия в шестнадцать тысяч человек! Как вам это нравится? И к черту тогда все эти липовые ордонансы, что составил Л'Опиталь и подписал король в Мулене.
— Не говоря уже еще об одном, — вставил рассудительный Ларошфуко. — Не исключено, что, гонимые Альбой, фламандские протестанты побегут искать спасения в ближайшей к ним стране — Франции, и вот тут-то их и встретят швейцарцы. Однако все это только мои домыслы, но у меня есть еще одно предположение, которое, думаю, надо будет обсудить.
— Какое? — спросил Конде.
— Что, если Екатерина боится высадки англичан в Кале?
— Вздор! — воскликнул Д'Андело. — Какого черта англичане полезут в Кале? Или вы предполагаете сговор Елизаветы с Филиппом Испанским?
— Против этого нет возражений, — сказал Ла Ну. — Но если посмотреть на восток? Что как Елизавета в сговоре с германским императором? Ему ведь тоже ох как охота откусить от Франции лакомый кусок, тем паче, что с турками у него нынче перемирие и они уже не нападут на него с юга.
— С Елизаветой нет, но с Филиппом возможно, — произнес Колиньи, до того молчавший. — Старая лиса умна. Умнее нас с вами, — возвысил он голос и заходил по комнате. — Она не зря послала Монлижа в Пьемонт. Обнаружив его там, Альба спокойно прошел мимо на Савойю. Впереди — Франшконте и Лотарингия. Тут ждал от него сигнала — повторяю, мы только допускаем это — император Максимилиан. Не дождавшись условного сигнала, но увидя войско испанцев, он растерялся. Альба объяснил ему, что в Пьемонте их ждала засада. Теперь они решают действовать сообща, но что же происходит дальше? На границе Трех Епископств они вновь встречают французские войска. Теперь им ясно, что вторгнуться, безнаказанно не удастся. Император отступает, а Альба спокойно продолжает свой путь на Брюссель. И у самых границ Пикардии натыкается на войско, стерегущее границу. Ему становится все понятно.
— Что же именно? — спросил Д'Андело.
— А вы не догадываетесь? Его план, или, вернее, его маршрут, стал известен Екатерине, и она приняла свои меры предосторожности. Да, этой флорентийке не откажешь в уме.
— Она стережет границы своего государства, — заметил Ларошфуко.
— Да, но что она будет делать с этими швейцарцами в Пикардии теперь, когда стало ясно, что ни о каком вторжении нет и речи? Распустит по домам, заплатив за работу, которую они не сделали?
— Хитрая лиса имела двойную цель, — произнес Д'Андело. — Не выйдет там, так выйдет здесь.
Гуго Капет был старшим сыном герцога западных франков и сестры императора Оттона I. После смерти отца Гуго наследовал герцогство Францию и графства Парижское и Орлеанское. В 986 году король Лотарь умер, поручив своего девятнадцатилетнего сына и наследника престола, Людовика, попечениям и защите Гуго Капета. Людовик V Ленивый после недолгого царствования, в течение которого королевская власть фактически находилась в руках Гуго, умер бездетным. Законным наследником престола был брат Лотаря, Карл, но французские феодалы на собрании в Санлисе 1 июня 987 года избрали королем Гуго.
Гуго Капет стал королем Франции в 987 году. Но то был скорее титул, чем власть. Слишком сильны и независимы оказались вассалы короны. Гуго пришлось положить немало сил и средств, чтобы завоевать их доверие и поднять свой авторитет монарха. Умело пользуясь разногласиями среди феодалов, поддержкой церкви и будучи прирожденным дипломатом, Гуго Капет приумножил королевский домен в несколько раз, заставил считаться с собой многих, более сильных владетелей и добился передачи трона по наследству своему сыну Роберту, известному в истории как король Роберт II Благочестивый.Роман «Король франков» является прямым продолжением книги «Нормандский гость».
Середина XI века, Европа у рубежей Высокого Средневековья. Одна крайность порождает другую: засухи сменяются наводнениями, голод повышает рождаемость, молитвы о грехах даруют прощение, но долгожданный урожай приводит к обжорству и пресыщению. Лихорадит все и вся, вплоть до престола апостола Петра в Риме. На троне сразу трое пап. Даже четверо: один – антипапа. Дабы навести порядок в окрестных землях своей вотчины, германский король Генрих III Черный выступает в итальянский поход. Но не один он мечтает о заветном ключе к мировому господству.
1572 год. Жестокое противостояние между гугенотами и католиками достигло своего апогея. В ночь на 24 августа Париж захлебнулся в крови — французы резали французов. Традиционно принято считать, что Варфоломеевская ночь была спровоцирована Екатериной Медичи, матерью французского короля Карла IX с подачи своих итальянских советников вроде Альбера де Гонди и Лодовико Гонзага. Резня произошла спустя шесть дней после свадьбы сестры короля Маргариты с протестантом Генрихом Наваррским, в связи с которой многие из самых богатых и видных гугенотов собрались в преимущественно католическом Париже, и спустя всего два дня после неудачного покушения на адмирала Гаспара Колиньи, военного и политического предводителя гугенотов.Автор предлагает свою версию этого трагического события.
В 1179 году французский король Людовик VII перед смертью успевает короновать своего единственного законного сына – Филиппа, которому исполнилось лишь 14 лет. Юный король решает обойтись без регентов, править сам, хотя ему досталось плохое наследство: почти половина французских земель фактически принадлежит Англии! Только истинный политический талант: умение находить правильных союзников, выжидать, а в нужные моменты проявлять решительность – помогут королю Филиппу II Августу стать объединителем и устроителем Франции, но переломный 1200 год ещё впереди, а пока юный король учится быть мудрым.
Новый роман писателя В. Москалева «Гугеноты» представляет собой подробное изложение сложных, противоречивых, порой невероятных событий, происходивших при дворе Карла IX с 1560 по 1566 г. Это — время стремительного нарастания противостояния между католиками и протестантами-гугенотами, время интриг и жестоких, кровавых столкновений, закончившихся печально известной Варфоломеевской ночью…
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.