Екатерина Хромова - [12]

Андрей знал возможности противника, понимал, что, раз эти люди затеяли войну, то пойдут до конца, и стремился сработать на опережение.

И об этом он повёл речь в субботу, 21 октября, вечером, когда встретился со Спириными в пивной «Бавария». Собралась большая компания, была дочь Спириных с мужем, приятельницы Вероники с её работы (она работала в областном финуправлении), несколько бывших коллег Юрия. Однако, всерьёз поговорить не удалось. Быстро набрали градус и заговорили о предметах более приятных, чем уголовное преследование бывшего предпринимателя. Постоянно думая о Кате, Андрей старался вывести разговор на темы, которые бы хоть как-то её касались – хотя бы даже про Станислава Полянского.

– Он тут звонил недавно, шлёт тебе привет! – сообщила Вероника.

После его отъезда отношение Спириных к нему поменялось. Оно уже было не таким, как год назад, когда Юрий заглядывал ему в глаза, а Вероника выполняла роль психотерапевта, выслушивая его душераздирающие многочасовые монологи-признания. Теперь она по порциям выдавала информацию, полученную от него во время тех сеансов психотерапии. Например, то, что жена Станислава Полянского – дочь крупного московского чиновника, она уверенно шагает по коридорам власти и вхожа во все кабинеты, в которых принимают решения. Станислав, украинский лимитчик, подцепил её на улице, используя недюженные пикаперские навыки, влюбил в себя, женил на себе и сделал благодаря связям тестя карьеру. Годы берут своё, четверть века в браке – это вам не выпускной школьный бал, и Станислав, будучи связанным по рукам и ногам, двигаясь в колее полностью детерминированных движений, не смог придумать для себя ничего более интересного, чем длительная командировка в провинциальный Волгоград. Он обосновал перед руководством необходимость «поддержки и укрепления неблагополучного низового звена», удачно выбил себе должность начальника Управления (фактически была создана новая структура, до этого все эти функции успешно выполняли другие службы) и даже выиграл в зарплате. Самое главное – он избавился от доминирующего влияния надоевшей, как волки оленю, немолодой жены и получил фантастические возможности в плане обольщения молоденьких провинциалок. Жена тем временем упорно доискивалась, кто выдворил её мужа из Москвы и отправил в какой-то там Волгоград, о существовании которого она даже не подозревала. В итоге она нашла нужные рычаги, надавила на нужных людей и в один прекрасный день ворвалась, что называется, на блат-педали в кабинет непосредственного мужниного начальника во время совещания и выразила возмущение затянувшейся волгоградской командировкой мужа. Неудовольствие было выражено следующим образом: «Это безобразие! Больше года в семье не хватает члена!» Собравшиеся в кабинете многозначительно переглянулись и заёрзали в своих креслах. Начальник оторопело произнёс: «Нас тут десять членов, может, мы на что сгодимся?..» И этот анекдот теперь гуляет по всему Лукойлу. Что касается требования «вернуть члена» – начальник заверил страдалицу, что непременно это сделает и ейный муж вернётся в Москву в самое ближайшее время.

Итак, его волгоградский рай продлился чуть больше года.

Что касается его профессиональных качеств, то они сильно преувеличены подхалимами. На самом деле он выскочка, резонёр, пижон, очень поверхностный человек, всю жизнь просидевший в кабинете, который достался по блату, и не сделавший самостоятельно ни одного шага (ну, кроме поездки в Волгоград). Полная противоположность Юрию, который знает оперативную работу как свои пять пальцев, и, прежде чем попасть в службу безопасности Лукойла, долгое время проработал в спецназе, УБОП (Управление по борьбе с организованной преступностью, расформированное в 2008 году) и отделе по борьбе с коррупцией, всю жизнь прожил на одну зарплату, не имея никаких левых доходов – в отличие от Станислава Полянского, который рэкетировал бизнесменов, в чём охотно признавался направо и налево.

Андрей не имел возможности проверить сведения о том, что Станислав Полянский – это «выскочка, резонёр, пижон», но насчёт Юрия – всё так и было. В России известно всего два случая взятия судей с поличным во время передачи взятки, и оба произошли при непосредственном его участии. Когда он работал в отделе по борьбе с коррупцией, то был грозой всех местных шишек. И благодаря безупречному послужному списку его взяли в Лукойл.

Всю эту информацию Андрей получал от Вероники, сам Юрий был на редкость молчаливым и в разговорах обычно отделывался обтекаемыми фразами и размытыми формулировками, никогда не говоря чего-нибудь наверняка и не давая никаких точных данных. В итоге, во время такого общения Андрей получал от Вероники массу инсайдерской служебной информации и подробности личной жизни, и ничего по поводу того, что его на тот момент больше всего интересовало – про УНП и ОБЭП.

Таким образом, во время этой встречи в «Баварии», также, как во время других встреч, он так и не добился от Юрия никакой конкретики по поводу решения своих проблем.

* * *

Показания Андрея ломали стратегию оперативных работников УНП и ОБЭП. Обе эти службы находились в одном здании на Самарском разъезде, соответственно на 6-м и 4-м этажах. А начиналось всё с того, что его самого пытались сломать, давили на психику и всячески кошмарили. Главной для него угрозой являлся уголовный срок, предусмотренный ч 4 159-й статьи УК (Мошенничество в особо крупных размерах) – максимальный 10 лет. У милиционеров имелись предоставленные заказчиками и переданные Крыловым документы как по фирме Совинком, так и по Экссону, единственным официальным учредителем и гендиректором которой Андрей также являлся, но на деле был соучредителем, и то бывшим. Эта фирма была зарегистрирована в Волгограде, но работала в Петербурге. Шесть лет назад его знакомые начали этот бизнес, связанный с продажей аккумуляторных батарей и свинцово-содержащего сырья и взяли его в долю. Он внёс деньги в уставный фонд и переехал в Петербург, где отвечал за делопроизводство и организационные вопросы ООО «Экссон». Оба бизнеса, волгоградский и петербургский, были взаимосвязаны, в какой-то момент у Андрея пошли серьёзные проблемы в Волгограде в связи с конфликтом с прикрывавшим его силовиком, Иосифом Григорьевичем Давиденко, и возникла дилемма: спасать Совинком или бросить его и навсегда остаться в Петербурге, а про Волгоград забыть. Он понадеялся, что сможет разрулить ситуацию, сохранить волгоградский бизнес; и втайне от компаньонов воспользовался деньгами Экссона, к которым имел доступ. Однако, его расчёты не оправдались, он не смог своевременно покрыть недостачу и получил проблемы ещё и с компаньонами. Они акцептировали его долю в уставном фонде Экссона, $400,000, но этого оказалось недостаточно, им нужно было вернуть их деньги, инвестированные в Совинком, и, естественно, они приложили к этому максимум усилий. Вопрос возврата этого долга являлся для Андрея приоритетным – и не только потому, что его компаньоны представляли собой самую серьёзную угрозу среди сотни других кредиторов, но также потому, что, несмотря на его провинность, они смогли понять и простить его и пригласили обратно в случае, если он полностью погасит долг и изыщет средства, чтобы снова войти в компанию. Какие только советы ему ни давали родственники и друзья по этому поводу… в одном все были единодушны: это развод, разбитый кувшин уже не склеить, дважды в одну реку не войти, и, раз уж произошёл разрыв с компаньонами, надо выгадать как можно больше для себя и не торопиться возвращать долг. В дальнейшем уже не будет таких возможностей сразу сорвать большой куш, поэтому сейчас необходимо инвестировать деньги в новый бизнес, а когда он раскрутится и начнёт приносить доход, тогда с этих денег кидать небольшие суммы кредиторам… если угроза с их стороны будет ещё достаточно сильна. Но Андрей отнёсся к этому делу с максимальной добросовестностью, так как его мучила совесть и чувство вины перед компаньонами, которые за долгие годы совместной работы стали почти как братья. Он провернул целый ряд необычайно рискованных сделок, вернул им всё, что был должен и даже немного внёс в счёт уставного фонда, но при этом схлопотал проблемы с указанными милицейскими службами – УНП и ОБЭП (и не только с ними).