Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность - [4]

Шрифт
Интервал

Летом 1758 года дядя и тетка Дашковой находились в Царском Селе у императрицы, а девушка одна оставалась в Петербурге, – отчасти по нездоровью, а больше по любви к уединению и чтению. Она почти не выезжала в свет и бывала только в двух близко знакомых семействах: княгини Голицыной и Самариной. Раз она засиделась у последней до позднего часа; хотя за ней и приехала карета, но так как был чудный летний вечер, то сестра хозяйки предложила гостье проводить ее пешком до угла улицы. Едва дамы прошли несколько шагов, как перед ними появилась высокая фигура какого-то гвардейского офицера, при лунном свете представившаяся воображению девушки чем-то колоссальным. Она вздрогнула и спросила спутницу, кто этот офицер. И тут впервые она услышала фамилию князя Дашкова. Он оказался знакомым Самариных. Завязался общий разговор, во время которого молодой человек расположил к себе девушку; со своей стороны, и она ему понравилась.

Так рассказывает Дашкова о первом знакомстве со своим будущим мужем, послужившим началом их сближения. Но в тогдашнем обществе ходила и другая версия истории этого брака. Если она и не совсем правдива, то, во всяком случае, интересна в том отношении, что характеризует взгляд на энергию Дашковой и способность “постоять за себя”, сложившийся о княгине в ее кругу. По рассказу Рюльера, князь Дашков, красивый придворный кавалер, однажды стал слишком свободно говорить любезности девице Воронцовой; она позвала дядю и сказала ему:

– Дядюшка, князь Дашков делает мне честь просить моей руки!

Князь не смел признаться первому сановнику империи, что слова его не заключали в себе именно такого смысла, и женился на племяннице канцлера.

Как бы то ни было, но этот брак состоялся в феврале 1759 года. Князь Дашков, красивый и “добрый” малый, не представлял своей особой ничего чрезвычайного, и в умственном и нравственном отношениях жена подавляла его своим авторитетом. В устройстве этой свадьбы принимала близкое участие и сама императрица Елизавета, вообще очень любившая подобные зрелища. В один из вечеров государыня заехала к канцлеру из оперы ужинать. Отозвав влюбленных в другую комнату, она сообщила им, что знает их тайну и будет способствовать их счастью. Заметив волнение крестницы, императрица ласково потрепала ее по плечу и, поцеловав в щеку, сказала:

– Успокойся, мое милое дитя, иначе все друзья твои подумают, что я побранила тебя!

“Я никогда, – говорит Дашкова, – не забуду этой сцены, которая навсегда привязала меня к этой милостивой и доброй государыне”.

В ту же зиму, до свадьбы, произошла встреча Дашковой с будущей императрицей Екатериной II, положившая начало их дружбе, – правда, впоследствии далеко не прочной и изобиловавшей многочисленными недоразумениями.

В доме канцлера провели целый вечер и ужинали великий князь (впоследствии император Петр III) с супругой. Будущая императрица уже слышала о младшей Воронцовой как о женщине, почти все свое время посвящавшей чтению и вообще достойной всяких похвал. “Я могу утвердительно сказать, – читаем мы в записках Дашковой, – что в то время, о котором я говорю, за исключением великой княгини и меня, во всей империи не было двух женщин, которые хоть сколько-нибудь занимались бы серьезным чтением”. Это обстоятельство, конечно, послужило причиной взаимного сближения. А так как Екатерина II положительно могла очаровать своим умом и прелестью манер того, кому желала нравиться, то можно себе вообразить, какое впечатление произвела она на пятнадцатилетнюю энтузиастку, какой была тогда Екатерина Воронцова. Помимо серьезности и ума молодой девушки, Екатерину II должен был невольно подкупить тот сердечный восторг и горячий энтузиазм, с которым к ней относилась ее молоденькая поклонница, знавшая, конечно, историю высокой гостьи, наполненную уже многими огорчениями и обидами.

В тот же вечер великая княгиня почти исключительно говорила с Дашковой и очаровала ее. “Возвышенность чувств и образованность, – читаем мы в записках княгини про Екатерину II, – по-видимому, показывали в ней существо, поставленное природой выше всех других и превосходившее все прежние понятия мои о совершенстве”.

Прибавим интересную подробность об этом роковом вечере, произведшем неотразимое впечатление на Дашкову. Знаменитая гостья, уезжая домой, уронила свой веер, а Дашкова подняла его. Великая княгиня поцеловала девушку и попросила оставить веер на память об их первой встрече, выразив надежду, что это свидание послужит началом их дружбы, – что и случилось на самом деле. Вскоре уже эти две знаменитые женщины вступили в переписку, в которой дебатировались очень серьезные и интересные вопросы; и недалеко уже было то время, когда молоденькая поклонница “Семирамиды Севера” оказалась очень полезной для последней.

В скором времени после свадьбы Дашкова с мужем отправилась в Москву. Кажется, члены семьи князя, – довольно простые, но очень зажиточные люди, – не особенно сочувствовали этому браку. И тут уже молоденькая новобрачная должна была показать впервые свое умение “жить с людьми”, хотя эта наука ей впоследствии совершенно не давалась: из всех недостатков, которыми обладал знаменитый директор Академии наук, неуживчивость и неприятная резкость характера были такими явными, что невольно всем бросались в глаза и единодушно осуждались. Но пока еще, если судить по запискам Дашковой, она обладала способностью примирять и сглаживать возникавшие противоречия. Немало ей, вероятно, пришлось испытать неудобств, – ей, читавшей Гельвеция, Вольтера и Монтескье и говорившей плохо по-русски, – со свекровью, простой патриархальной женщиной, не знавшей ни одного языка, кроме русского. Но молоденькая невестка и тут уже успела проявить присущую ей энергию: она прилежно занялась изучением родного языка, и ее русская речь хотя и не блещет особенной стилистической красотой, но вскоре становится вполне приличной.


Еще от автора Василий Васильевич Огарков
В. А. Жуковский. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Алексей Кольцов. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Воронцовы. Их жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Демидовы. Их жизнь и деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Рекомендуем почитать
Ленин. Дорисованный портрет

Одни называли Ленина «самым человечным человеком», как поэт Владимир Маяковский, другие — безжалостным диктатором, как эмигрантский историк Георгий Вернадский… Так кто он — Ленин? И чего он достоин — любви или ненависти? Пожалуй, Ленин достоин правды. Ведь «полная правда о нём неопровержимо и непоколебимо делает его титаном духа и мысли, вечным спутником и собеседником всех людей с горячим сердцем, холодным умом и чистыми руками». Ленин достоин и большего — он достоин понимания. Поняв Ленина, суть его натуры и его судьбы, мы лучше поймём себя…


Ван Гог

Первая в советской искусствоведческой литературе большая монография, посвященная Ван Гогу и ставящая своей целью исследование специальных вопросов его творческой методологии. Строя работу на биографической канве, с широким привлечением эпистолярного материала, автор заостряет внимание на особой связи жизненной и творческой позиций Ван Гога, нетрадиционности его как художника, его одиночестве в буржуазном мире, роли Ван Гога в становлении гуманистических принципов искусства XX века.


Жгучие зарницы

Борис Бурлак — известный уральский писатель (1913—1983), автор романов «Рижский бастион», «Седьмой переход», «Граненое время», «Седая юность», «Левый фланг», «Возраст земли», «Реки не умирают», «Смена караулов». Биографическое повествование «Жгучие зарницы» — последнее его произведение. Оно печаталось лишь журнально.


Как я печатался в последний раз

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вселенная Тарковские. Арсений и Андрей

Арсений и Андрей.Отец и сын.Поэт и кинорежиссер.Они знали друг о друге что-то такое, о чем мы можем только догадываться. Конечно, мы будем теряться в догадках, искать параллели и соответствия в том, что было изложено на бумаге и запечатлено на целлулоиде, с тем, как проживаем жизнь мы сами.Предположение исключает уверенность, но рождает движение мысли. И было бы большим заблуждением думать, что это движение хаотично. Конечно, нет, не хаотично!Особенно когда знаешь конечную точку своего маршрута.


Великие оригиналы и чудаки

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.