Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность - [21]

В объявлении об издании “Собеседника” говорилось, что “польза, от сего происходящая, ощутительна, как в рассуждении российского слова, так и вообще в рассуждении просвещения”. Этот журнал должен был в себе заключать только одни “подлинные российские сочинения”. Вообще, в начинаниях Дашковой было видно желание вызвать русскую мысль к самодеятельности и придать изданию характер национальный.

Около директора Академии в “Собеседнике” группировались лучшие тогдашние литераторы: Державин, Фонвизин, Богданович, Капнист, Княжнин и другие. Как в постановке вопросов, так и в разработке их, видно несомненное влияние княгини. В “Собеседнике” была напечатана знаменитая “Ода к Фелице” Державина. Восторженная похвала Екатерине искупала заключавшуюся в оде сатиру на многих важных вельмож. В истории напечатания этой оды проявляется прежняя, не знающая границ решимость княгини. Она, не спросив даже автора, напечатала “Фелицу”, ходившую в списках по рукам, на первой странице “Собеседника” и поднесла ее императрице. В книжках “Собеседника” (вышедших 16-тыо частями в 1783 и 1784 годах) были напечатаны смелые вопросы Фонвизина; но вообще нужно заметить, что сатира этого журнала, уступавшая в едкости листкам Новикова, очень мирно уживалась с курением фимиама “Фелице” и с самой необузданной лестью ей и всем ее мероприятиям...

Конечно, литературная деятельность княгини, печатавшей, кроме “Собеседника”, и в других журналах свои заметки (например, в “Друге просвещения”, может быть, в “Русском вестнике” и др.), имеет теперь интерес только исторический и служит доказательством того, как ее подвижная и просвещенная мысль искала для себя выхода.

Издание сочинений Ломоносова (1784 – 1787 годы), к чему княгиня прилагала много стараний, должно быть поставлено ей в заслугу. Увеличение числа учеников, воспитывающихся в училище, – с семнадцати до пятидесяти, а художников – с двадцати одного до сорока, – тоже следует поставить плюсом в деятельности Дашковой, так как приготовление кадров армии работников в области науки и искусства должно было в значительной степени оправдывать существование немецкой академии в русском государстве. Влияние княгини отразилось и на учебной программе Академии: она завела три новых курса – по математике, географии и естественной истории, преподававшихся русскими профессорами бесплатно на русском языке. Вообще говоря, время управления Дашковой Академией, по отзывам официальных историков этого учреждения, должно считаться “эпохой процветания”.

Но нужно отметить в академической деятельности Дашковой и курьезные черты, от которых, конечно, бывают не застрахованы и крупные личности. Следует сказать, прежде всего, что обращение княгини, по отзывам современников, с академическими служащими, в особенности низших рангов, не могло быть названо ласковым и даже вежливым.

Что касается издательской деятельности, то княгиня, между прочим, на иждивение Академии наук напечатала довольно курьезную книжку, переведенную в Москве под руководством протоиерея Петра Алексеева “О благородстве и преимуществе женского пола”. Конечно, княгиня как страстный партизан женского равноправия могла обратить внимание на восхваление “дам” за счет “кавалеров” при том еще условии, что это было как раз современно: указывало на “Фелицу”; но, с другой стороны, издание Академией наук такой книжки представляется явлением довольно странным для ученого учреждения.

Ромм, воспитатель графа Строганова, сообщает об одном обстоятельстве, которое, в числе многих других, говорит о слишком большой расчетливости и почти скаредности знаменитого директора Академии. Княгиня предложила графу купить кристаллографию Роме де Лиля. Строганов послал 5 рублей и получил книгу. На первом заглавном листе ее красовалась надпись: “В Императорскую С.-Петербургскую Академию от покорнейшего ее слуги-автора”. Дар, принесенный Академии, продан был за пять рублей ее президентом! Но Дашкова, вероятно спохватившись, прислала обратно за книгой, говоря, что ошиблась. Вечером принесли книгу назад: она была та же самая, только заглавный лист был вырван... И такими фактами пестрят воспоминания многих лиц о Дашковой.

Как-то летом 1783 года во время прогулки с Екатериной II Дашкова завела речь о богатстве и красоте русского языка. Княгиня заметила при этом, что не достает только правил и хорошего словаря для того, чтобы освободить наш язык от иностранных слов и оборотов. И она предложила учредить Российскую Академию. В этом, конечно, нельзя не усмотреть влияния знакомства со знаменитым академическим сонмом “бессмертных” во Франции. Дашкова была назначена президентом нового ученого собрания, и 21 октября 1783 года оно было торжественно открыто, причем президент произнес высокопарную речь, в которой не обошлось, разумеется, без лестных реверансов в сторону “Северной Семирамиды”. Российская Академия занялась составлением словаря, причем и Дашкова была сотрудницей. Она работала в “объяснительном” отделе и составила определения следующих слов: “дружба”, “задумчивость”, “друг”, “добродетельный человек” и других.