Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность - [17]

Теперь княгиню занимали заботы о воспитании сына. Вообще, она в приписываемых ей некоторых журнальных статьях того времени высказывала немало дельных мыслей о воспитании. Она осуждала наше общество, пристрастное ко всему французскому, называя это “мартышеством”; говорила, что “воспитание более примерами, нежели предписаниями, преподается”. Она высказывала ту мысль, что высшее “совершенное воспитание должно состоять из физического, нравственного и школьного или классического”. А этим условиям, конечно, не удовлетворяла тогда Россия. По выработанному княгиней плану для воспитания сына чего только не полагалось знать последнему: он должен был “объять необъятное”! Этим воспитанием Дашкова хотела, может быть, прославиться не менее чем своим первым общественным подвигом. Но (и в этом странная ирония судьбы) какое могло найти применение это всестороннее образование в тогдашней России? Оно, как что-то совершенно наносное, исчезло, кажется, без следа у ее сына, мучившегося над науками и ездившего даже за ученым дипломом в Эдинбург – столицу Шотландии, чтобы забыть все эти мудреные вещи сейчас же по приезде на родину.

Вот какими знаниями обладал ее сын, когда ему было только 13 лет, по крайней мере так писала мать известному ученому, ректору Эдинбургского университета Робертсону: “В латинском языке трудности уже преодолены. По-английски князь хорошо понимает прозаических писателей и порядочно – поэтов. По-немецки он понимает все, что читает. Французский знает как родной. Из литературы он ознакомился с большинством лучших трудов, и его вкус уже более развит, чем обыкновенно бывает в этом возрасте. По математике он уже сделал успехи и может решать некоторые сложные задачи; но я желала бы, чтобы он продолжал ею заниматься, начиная с алгебры. Я желала бы, чтобы он совершенно понимал гражданскую и военную архитектуру... Он знает всеобщую историю и частные истории Германии, Франции и Англии”...

Вот что знал в 13 лет этот замечательный мальчик! Но княгине было мало перечисленного выше, и она желала, чтобы он, занимаясь теми предметами, которые уже усвоил, изучил еще (и все это в 2 с половиной года) : 1) логику с психологией, 2) опытную физику, 3) некоторые данные из химии, 4) философию с естественной историей, 5) естественное право, публичное и общее право и право отдельных лиц; все это в приложении к законам и обычаям европейских народов, 6) этику и 7) политику...

Какой длинный реестр знаний, достойный огромного ума и памяти Аристотеля, должен был усвоить мальчик и в такой сравнительно непродолжительный срок пребывания Дашковых в Шотландии! Но, кажется, здесь, как и в других случаях, княгиня хотела главным образом удовлетворить тщеславную страсть и блеснуть перед целым миром программой необыкновенного воспитания. Она не заботилась об усвоении сыном хотя бы менее обширного круга знаний, но зато более основательно... И весьма возможно, что мальчик переучился, получил отвращение к науке, все это скоро позабыл и вообще всем своим будущим печально компрометировал “хваленое” воспитание матери, над которым так жестоко насмехалась императрица Екатерина.

В 1775 году двор приезжал в Москву праздновать заключение после первой войны мира с Турцией. Княгиня принимала участие в этих празднествах. Еще до отъезда государыни Дашкова испросила у нее разрешения на второе путешествие для помещения сына в университет. Между прочим, она в первую поездку дала обещание увидеться со своим другом, мистрисс Гамильтон, в Спа через пять лет и поселиться в том доме, который тогда только что начали строить. Мы не можем следить за всеми подробностями этого продолжительного путешествия (с 1776 по 1782 годы), но отметим его интереснейшие эпизоды.

Князь Дашков, поступивший в Эдинбургский университет, в 1779 году в мае окончил свое образование и при единодушных рукоплесканиях толпы, как рассказывает Дашкова, с блестящим успехом выдержал экзамен на степень магистра изящных искусств.

В то время, как ее сын занимался в университете, княгиня приобрела массу знакомств среди знаменитостей (Адам Смит, Робертсон и другие). Нужно сказать, что в XVIII столетии Шотландия и Эдинбург были одним из самых блестящих научных центров в Европе. На летнее время Дашкова обыкновенно уезжала с мистрисс Гамильтон в горы Шотландии. Эти годы она сама называет счастливейшими и спокойнейшими в своей жизни. В Эдинбурге Дашкова наняла квартиру в Голируде, бывшем когда-то дворцом шотландских королей. К ее спальне примыкал кабинет Марии Стюарт. Это соседство с комнатами несчастной королевы, судьба которой воспламеняла воображение гениальнейших поэтов, заставляло нередко и Дашкову думать о непрочности и суетности земного величия. Впрочем, эту истину не раз пришлось испытать княгине и непосредственно на самой себе.

Но, дав своему сыну такое обширное, по крайней мере, по количеству изучавшихся им наук, образование, как же думала княгиня утилизировать такую умственную силу? Увы, в этом вопросе Дашкова не возвышалась над общим уровнем: все ее заботы были направлены лишь к тому, чтобы сын сделал карьеру в смысле блеска внешних отличий и получения побольше на свой пай благ земных. Впрочем, другого трудно было и ожидать от княгини, зная ее практичность и тщеславие, а также общественные условия.