Эхобой - [4]
Алисса продолжила рассказывать мне о расписании на день:
— Половина восьмого утра. Ваш первый урок начинается через десять минут.
— Знаю, но спасибо за напоминание.
— Семь часов тридцать одна минута. Ваш первый урок начинается через девять минут.
Выпив высококалорийный банановый шейк (я соблюдала здоровую диету), я приняла таблетки для улучшения мозговой деятельности, о которых мне не уставала напоминать мама.
— Семь часов тридцать две минуты. Ваш первый урок начинается через восемь минут.
— О’кей, я знаю.
На этой фразе в кухню вошел папа. Это был первый и единственный раз, когда я видела его живым в тот день. Да. Последний раз, когда я вообще видела его живым. Папа заварил себе красный чай. Он еще не принял душ. Казалось, за ночь его борода выросла еще больше и стала еще темнее. Он явно находился в «состоянии, когда книга почти закончена» — где-то между абсолютным счастьем и вселенским горем. В сущности, мой папа был единственным человеком в мире, способным испытывать такие эмоции одновременно. Очень. Это слово подходило папе как нельзя лучше. Он был очень увлекающимся и очень сложным, очень добрым, и очень надоедливым, и очень человечным.
Папа говорил о последних новостях. Не могу сейчас вспомнить, о чем именно. Что-то о зачистках, которые испанское правительство устроило в Андалусии.
— Монстры ничем не отличаются от нас. Никто не просыпается с мыслью, что он монстр. Ты можешь даже не заметить, как стал одним из них, ведь изменения происходят постепенно.
В этом весь мой папа. Он мог войти в комнату и с ходу начать рассказывать что-нибудь в этом роде.
— Семь часов тридцать три минуты. Ваш первый урок начинается через семь минут.
Папа посмотрел на меня и, не глядя на Алиссу, ткнул в ее сторону пальцем:
— Что это с ней сегодня? — Папа никогда не стал бы так говорить о человеке, но, когда речь шла об очередном техническом объекте, это было в порядке вещей.
— Не знаю, — отозвалась я, допивая остатки шейка. — Она еще и в комнату ко мне пришла — сообщила, что пора вставать.
— А прежде она так делала? — спросил папа и оперся на трость, поморщившись от боли.
— Папа, сядь — я принесу тебе чай.
— Нет. — Он вскинулся и тут же зажмурился — отчасти от боли, отчасти от злости, — а потом посмотрел на меня. — Я в состоянии сам принести себе этот чертов чай. Договорились? Я вполне могу сам с этим справиться.
Вдруг он замер, будто поразившись собственным словам.
— Извини. Я не хотел тебе грубить. Я сейчас сам не свой. Прости меня, Одри.
Папа часто бывал сам не свой, но крайне редко позволял себе так со мной разговаривать. Должно быть, он и правда был на взводе.
— Ничего страшного, — ответила я.
— Так, мне надо подумать, — папа заваривал чай.
К нам подошла Алисса и достала из кухонного шкафчика стакан и сахар. На ней, как всегда, был белый самоочищающийся жилет и белые брюки. Ее гладкие руки казались еще более гладкими, чем обычно, и более искусственными. Я принюхалась — ее запах был слишком «чистым». Она пахла больницей. Алисса положила в стакан пять ложек сахара, залила их водой и размешала ложкой. А затем выпила все это почти залпом.
— Семь часов тридцать четыре минуты. Ваш первый урок начинается через шесть минут. Я думаю, вам пора к нему готовиться.
Папа нахмурился и посмотрел на меня:
— Погоди-ка минутку, ты это видела?
— Видела что?
— Пять ложек сахара.
— И что это значит?
— Обычно ей требуется одна. Эхо функционирует на пятидесяти миллилитрах воды, и одной ложке сахара в течение суток.
Я кое-что вспомнила.
— Прошлой ночью… Она делала себе сладкую воду и прошлой ночью. Я вышла попить и заметила, что ее нет в гостевой комнате. А потом встретила ее на кухне, она как раз допивала стакан, а на столе был сахар. — (Я все еще считала ту комнату гостевой, хотя Алисса и подзаряжала там каждую ночь аккумулятор.)
Папа повернулся к Алиссе, глядя на нее испытующим взглядом журналиста:
— Алисса, могу я тебя кое о чем спросить?
— Вы можете меня кое о чем спросить.
— Сколько сахара тебе требуется каждые сутки?
— Эхо требуется всего одна столовая ложка сахара каждые сутки.
— Да, я в курсе. Этого количества вполне достаточно среднестатистическому Эхо. Так почему ты только что положила пять столовых ложек сахара в свой стакан и все это выпила?
— Я положила в воду только одну столовую ложку сахара.
Папа недоверчиво рассмеялся:
— Нет, это не так, мы с Одри только что сами видели своими глазами.
— Эхо не лгут, — ответила Алисса с таким бесстрастным выражением лица, какое может быть только у Эхо.
— Они определенно не должны этого делать, — заметил папа, опуская чашку на стол.
— Хотите, чтобы я помыла чашку? — спросила Алисса со своей идеальной искусственной улыбкой.
— Да, — пробормотал папа и, обращаясь ко мне, добавил: — За ней надо присматривать. Тут что-то не так.
Честно говоря, в тот момент у меня промелькнула мысль, что папа слегка перегибает. Он частенько перегибал. Как, например, в тот раз, когда заявил, что ментальные провода позволят корпорациям промыть мозги всему человечеству — в буквальном смысле слова. Но, как известно, ничего такого не произошло.
Алисса посмотрела на меня, все еще улыбаясь:
В возрасте 24 лет я чуть не покончил с собой. В то время я жил на Ибице, в очень красивой вилле на тихом побережье острова. Совсем рядом с виллой была скала. Охваченный депрессией, я подошел к краю скалы и посмотрел на море. Я пытался найти в себе смелость прыгнуть вниз. Я ее не нашел. Далее последовали еще три года в депрессии. Паника, отчаяние, ежедневная мучительная попытка пойти в ближайший магазин и не упасть при этом в обморок. Но я выжил. Мне уже давно за 40. Когда-то я был практически уверен, что не доживу до 30.
Дождливым пятничным вечером профессор Кембриджского университета Эндрю Мартин находит решение самой сложной в мире математической задачи. Оно способно изменить весь ход человеческой истории. Но профессор Мартин внезапно и бесследно исчезает. Когда спустя некоторое время его обнаруживают… шагающим по шоссе без какого-либо предмета одежды на теле, профессор Мартин ведет себя немного странно. Жене и сыну он кажется каким-то другим. Самому ему абсолютно все вокруг представляется нелепым, люди достойными жалости, человеческая жизнь лишенной смысла.
Жизнь 12-летнего школьника Барни Ива сложно назвать легкой. Год назад исчез без вести его отец, мама целыми днями пропадает на работе, в школе над ним постоянно издевается его одноклассник Гэвин Игл, а директриса мисс Хлыстер решила окончательно сжить его со свету. Как бы Барни хотелось забыть обо всем этом и пожить другой жизнью, где нет никаких проблем. Например, стать толстым, ленивым, избалованным котом. И однажды желание Барни внезапно исполняется.Иллюстрации Пита Уильямсона.
Если бы наша жизнь сложилась по-другому, была бы она лучше? Мы не знаем. Но та, которая нам дана, – ценна сама по себе, об этом новый роман Мэтта Хейга. Между жизнью и смертью есть библиотека. В нее-то и попадает 35-летняя Нора, учительница музыки из Бедфорда, когда однажды ночью вся ее жизнь полетела под откос. Полки здесь тянутся бесконечно. Каждая книга дает шанс прожить свою собственную, но совсем другую жизнь. Принимать другие решения и, главное, не сожалеть о том, что когда-то не случилось. Оказывается, поступи Нора иначе в тот или иной момент жизни, она могла бы стать рок-звездой, олимпийской чемпионкой, ученым-гляциологом, женой и матерью, побывать в Австралии.
Вы держите в руках настоящую историю Отца Рождества. Возможно, вам он известен под другими именами – Дед Мороз, Санта-Клаус, Юль Томтен или Странный толстяк с белой бородой, который разговаривает с оленями и дарит подарки. Но так его звали не всегда. Когда-то в Финляндии жил мальчик по имени Николас. Хоть судьба обошлась с ним неласково, Николас всем сердцем верил в чудеса. И когда его отец пропал в экспедиции за Полярным кругом, мальчик не отчаялся и отправился его искать.Николас и вообразить не мог, что там, за завесой северного сияния, его ждёт встреча с эльфами, троллями, проказливыми пикси и волшебством.
Одиннадцатилетний Филип видит призрак своего отца, погибшего в автокатастрофе. Тот уверяет сына, что аварию подстроил его собственный брат, дядя мальчика. Призрак приказывает отомстить за свою гибель. Тем временем дядя Алан прибирает к рукам и семейный паб, и маму Филипа… «Клуб призрачных отцов» – это новое, провокационное прочтение «Гамлета» Шекспира с непредсказуемым финалом. Рассказчиком становится сам юный Гамлет (Филип), и на передний план выходят его внутренний мир и переживания. Помещая классический сюжет в современные декорации, Хейг не просто играет с классикой, щедро рассыпая по тексту «пасхалки», скрытые цитаты и остроумные перевертыши.
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.