Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород - [23]

— Мы тоже этого не знаем, брат, — серьезно сказал Мураз Кочарян, наконец, вмешиваясь в разговор. Он подошел к Павлу и обнял его. — Не беспокойся, все сделаем.

— Ты еще вернешься? — спросила Като.

— Переночую одну-две ночи...

***

На улице, где Павел вновь оказался, было хорошо. Вечерняя прохлада благоухала цветущими садами, молодой травой, проснувшейся корой деревьев и еще чем-то головокружительным. Город, казалось, не собирался отдыхать — везде горели фонари, бродили неясные звуки и шепоты, было людно и оживленно.

А на небе, очистившемся от надоевших зимних облаков, властвовали созвездия. Больше других выделялся Кентавр, жемчужина южного неба, со своей тройной Толиман — самой большой звездой, в ученом мире больше известной как Ригель Кентаурус, и ближайшей к Солнцу звездой Проксима Центавра. Дальше уверенно светилась раскидистая Дева, имеющая основание для заносчивости, ведь именно в ней расположена точка осеннего равноденствия. Ну и яркая Спика придавала ей красоты.

В этих двух созвездиях на сравнительно небольшом участке неба сосредоточено кружили не менее двух с половиной тысяч далеких галактик, звездных скоплений и туманностей, в том числе и настолько далеких, что свет от них идет к Солнцу свыше миллиарда лет. Здесь расположены Туманность Бумеранг — самое холодное место во Вселенной, и Южная Крабовидная туманность.

Павел, как всякий восточный человек и астролог по призванию, отлично знал звездное небо, мог часами говорить о нем, рассказывать историю открытия его объектов, историю их названий, и сейчас на минуту остановился, любуясь им.

Господи, как хорошо жить! Просто жить, без всяких страстей и острых ощущений. Жить, чтобы ночью смотреть на эту красоту, а днем видеть солнце, греться в его лучах.

Пройдя пару кварталов, Павел нырнул в подъезд большого дома, по виду которого трудно было сказать, что он собой представляет — то ли конторское здание, то ли артельное помещение, то ли жилье. На самом же деле это было все вместе — здесь жил и работал владелец маленькой частной типографии, изготавливающей бланки, в том числе и номерные по заказу государственных органов. Это означало, что у него можно было раздобыть документ, подтверждающий личность. Впрочем, иногда этот владелец типографии превращался в фармазона{6}, что приносило ему гораздо больше выгоды, чем полиграфия.

Конечно, не все кишиневцы знали, кем был господин Диляков и что с ним случилось. Криминальной хроникой интеллигентные люди в те времена редко интересовались, если происшествие не касалось политики. А тем более это не хотел знать тот, кто делал этому Дилякову предыдущие документы. Меньше знаешь — спокойнее спишь. Достаточно было того, что они знали друг друга в лицо.

Но теперь господин Диляков исчез… и у старых знакомых произошел новый лаконичный разговор.

— Нужна надежная... бумага, — приступая к делу, сказал посетитель, немного смущаясь тем, что не может заставить себя произнести жаргонное слово «ксива».

— Имя, дата рождения, прочие данные? — напомнил посетителю полиграфист, не вдаваясь в подробности о предыдущем паспорте.

Павел молча написал требуемые сведения на листе бумаги и подал владельцу типографии. Тот удовлетворенно кивнул.

— Оставляйте, — сказал привычно. — До завтра терпит или надо срочно?

— Лучше срочно, — ответил Павел, утвердительно покачивая головой, — я собираюсь тотчас уехать отсюда.

— Тогда до прихода фотографа отдохните немного.

Через час Павел шагал по темнеющему Кишиневу с новыми документами в кармане и настроение его немного улучшилось. Свои старые документы, еще багдадские, законным путем выданные на родительскую фамилию, он, конечно, сохранил, как ни опасно это было. Они ему еще пригодятся, и вообще — это дорогая память… А с любыми бумагами, выписанными на Дилякова, какие еще оставались после жандармского обыска, надо было безжалостно расстаться, чтобы и памяти от них не осталось. Об этом уж он позаботится первым делом, как найдется свободная минутка. Диляков не значился среди живых! Значит и документов его не должно было существовать.

Сейчас он опять спешил — ему предстояло найти юношу, почти мальчишку, которому он поручал присматривать за Сашей. Конечно, слежка понадобилась не потому, что он не доверял жене, а потому что так обеспечивалась ее безопасность — он должен был все о ней знать.

Время еще позволяло делать визиты, потому что молодежь продолжала гулять на свежем воздухе. Нужный Павлу (нам неизвестно его новое имя, поэтому мы по-прежнему будем называть Сашиного мужа Павлом) юноша тоже был во дворе своего дома, стоял в кругу сверстников. Павел слегка кивнул ему и прошел дальше по улице. Юноша последовал за ним.

— Докладывай, сыщик, — со смешком сказал Павел, когда они встретились.

— Так, господин... — начал юноша, — ваша жена с детьми благополучно переправилась на противоположный берег.

— Неужели все как по маслу?

— К сожалению, не все, — ответил доморощенный сыщик. — Я проехал за нею до реки. Вот имя извозчика, которого она нанимала, — он подал Павлу записку. — Тут все чисто. Далее... я на своем бесшумном плотике боялся приближаться к лодке контрабандиста. Поэтому шел в стороне, немного опережая его.