Эхо вечности. Книга 1. Москва–Багдад - [22]

Такая пора в человеке, когда он еще ребенок повадками, но уже находится при серьезном занятии, чрезвычайно привлекательна. Люди рядом со взрослым ребенком натурально расцветают душой, набираются сил и молодеют, сбрасывая с себя усталость и груз лет. А если еще прибавить внешнюю пригожесть и энергичную шутливость, чем Бог щедро одарил Петра Алексеевича, то и вовсе не останется сомнений, что в него влюблялись все, кто его знал.

— Достопочтенный Раман тоже молод, — описывал он Дарию Глебовичу того, кого рекомендовал для багдадского сотрудничества. — Пожалуй, он даже моложе вас. Но солнце там старит людей, запекает им лица, прорезает на них морщины...

— С чего же вы заключили, что он моложе меня?

— Так он сам говорил, что рано женился, а дочка у него едва ли такая как ваш Гордей, — тут Петр Алексеевич покровительственно погладил Гордея по голове, — нет, она младше лет на несколько. Или старше? Ах, чего гадать? Главное, что она хороша собой, смугленькая, реснички длинные, глазки жгучие. Чистый тебе сказочный Восток! Короче, — рассказчик прыснул смехом, — Раман зовет меня стать его зятем, так сильно я ему понравился. Представляете?

— Уже присматривает жениха?

— У них это обычное дело — сызмалу детей определить, чтобы баловства не допускать.

— Так вас можно поздравить с обретением невесты?

— Девочка хороша, — еще раз крякнул Петр Алексеевич, — ничего не скажу. Красавица! Но нет, для меня там слишком жарко.

Конечно, там, на месте, надо будет решить вопрос с доставкой закупок в Россию, между тем размышлял Дарий Глебович, но это будет несложно, потому что его груз не займет много места.

— На окраинах там беспокойно, я бы не рекомендовал туда забираться. А в центре сравнительно тихо, — продолжал делиться опытом Петр Алексеевич. — Но все же не забывайте, что это Багдад, кипящий котел. Будьте везде бдительны и осторожны.

Так что речи Конта о наличии своего гешефта у каждого, причастного к поездке, Дария Глебовича убедили в безопасности его затеи. Оставалось выяснить чисто технические детали. На вопрос о продолжительности поездки купец в заключении сказал, что ждет их домой самое позднее в конце сентября.

— Вернетесь вместе с первыми прохладами и ранними сумерками, по летней еще дороге, — а я рассчитываю на будущий осенний сезон иметь обновленный ассортимент товара.

Договорились о взаиморасчетах, о других вопросах более-менее деликатного характера.

На следующий день Дарий Глебович дал объявление в газете, что временно прекращает частную практику и продолжит ее в октябре. Он собирался вызвать в Москву бывшую няню Гордея, которая, отойдя от дел, проживала в Муроме, у его младшего брата. Обычно летом она все же присматривала за сыном, когда тот отдыхал в родовом имении. Ну а сейчас надо будет договориться с нею о приезде в Москву, когда мальчику наступит время продолжать обучение в гимназии.

Отвлекающий маневр

Но Гордей заупрямился:

— Возьми меня с собой, не оставляй одного, — просил отца. — Я тоже хочу путешествовать, увидеть южную Россию, восточные страны.

— Это трудная и опасная поездка, — отбивался от мальчишки отец, но это его только подзадоривало.

— Тем более. Как же ты будешь один, без меня? Вдвоем мы — сила!

И никакие уговоры на упрямца не действовали. Тогда Дарий Глебович решил пойти на хитрость — увлечь сына чем-нибудь таким, что заставило бы его остаться дома. Выбор был невелик. Отец попытался воспользоваться тем, что сын увлекается стихами, книгами, причем в свои четырнадцать лет уже и разбирается, где массовые издания — неинтересные, наивные, — а где для образованных людей. Он и в руки не возьмет что-то вроде «Ивана Ивановича Вижигина» или «Димитрия Самозванца»{6}, его притягивали не косность и застой авторов для народа, которые писали примитивно-поучительные выдумки, а книги проблемные, содержательные, которые были написаны на языке новом, понятном, притягательном. Гордей даже «Московский телеграф» иногда читал.

Решение это пришло спонтанно. Как-то Дарий Глебович мысленно готовился к путешествию и попутно вспоминал свои прежние странствия на Кавказ в молодые годы, вспомнил о тогдашних знакомствах и приключениях и наткнулся в памяти на встречу с Пушкиным. Да, как-то все у него тогда нескладно получилось...

Конечно, сразу после встречи Дарий Глебович следил за молодым дарованием, отмечал сияние звезды Пушкина, наблюдал за ее восхождением, чувствуя какую-то призрачную причастность к нему. Даже в 1826 году, когда Пушкин приезжал в Москву, где Дарий Глебович уже давно, возвратившись с кавказских минеральных вод, развернул частную практику, он постарался попасть в число приглашенных в одно партикулярное собрание, организованное в честь знаменитого гостя. Там они при встрече поздоровались, а поговорить им не удалось.

А потом Дария Глебовича незаметно поглотила собственная работа, семья, сын, и он понял, что не успевает за этим гением. Александр Сергеевич так стремительно летел в будущее, так напряженно спешил навстречу грядущим поколениям, так безвозвратно удалялся от современников, снисходительно поглядывая на них с невероятной высоты чистого духа, что успеть за ним было невозможно.