Эхо древних рун - [99]

— Когда я составлю список рабов, чтобы разделить с Лейфом, я не стану включать твоих соотечественников. — Пальцы Хокра сомкнулись вокруг ее пальцев.

Кери посмотрела в его голубые глаза и увидела морщинки в уголках и улыбку, которая, казалось, предназначалась только ей. Она не была уверена, что это значит, но сейчас ей было достаточно просто быть с ним.

— Спасибо. Я уверена, что Кадок заплатил бы тебе за них, но…

— Я знаю, ему сейчас трудно, — вздохнул Хокр. — Я не должен был брать их в плен с самого начала, но, с другой стороны, если бы я этого не сделал, я бы никогда не встретил тебя, так что я ни о чем не жалею.

— Правда? Но…

Он собирался ответить, но их прервал шум на борту корабля Кадока, который заставил их обернуться и посмотреть в ту сторону.

— Что происходит? — Кери выпрямилась, чтобы видеть через борт. — О нет…

Рагнхильд кричала на пределе своего голоса, казалось превращаясь в берсерка, и двое людей Кадока пытались ее усмирить. Это походило на борьбу с угрем: она бросалась то туда, то сюда, извиваясь, лягаясь, плюясь и бодаясь головой.

— Клянусь Одином, мне жаль твоего брата, — пробормотал Хокр. — Ему предстоит нелегкая работа.

Но в следующее мгновение Рагнхильд внезапно рванулась к борту, застав людей Кадока врасплох. Когда она ударилась о воду, раздался всплеск, крики, люди перестали грести, вглядываясь в озеро и жестикулируя, затем кто-то прыгнул вслед за ней.

— Ныряй, парень, ныряй!

— Она прыгнула еще левее. Нет, левее, я сказал!

— Вон там!

Кери резко вдохнула.

— Ты ее видишь? Что происходит? — Она вытянула шею, но никаких следов Рагнхильд на воде не было.

— Глупая женщина. — Хокр выругался. — Она, должно быть, пыталась таким образом освободиться, но ее руки скованы железными цепями.

— Она тем не менее может держаться на плаву? — Кери никогда не нравилась Рагнхильд, но она не хотела, чтобы та утонула.

— Возможно.

Но вскоре стало ясно, что Рагнхильд не имела намерения спастись: она так и не вынырнула. Только спустя несколько часов ее тело всплыло на поверхность озера, но к тому времени было уже слишком поздно.

— О боже милостивый! Она не могла смириться с мыслью о том, что будет чьей-то рабыней. — Кери это понимала, но в то же время самоубийство Рагнхильд шокировало ее.

Хокр закрыл глаза.

— Да примут ее боги, — прошептал он. — Теперь им судить ее.

ГЛАВА 37

В полночь они искупались, а потом Хокон снова взял ее, жестко и быстро, в точности так, как она себе представляла. На следующее утро Мия только дурашливо и блаженно улыбнулась, когда он украдкой поцеловал ее на кухне за спиной дочки. У него были чуть затуманенные глаза, и он поморщился, когда Линнея начала прыгать через скакалку на веранде, громко напевая.

— Боже, откуда у нее столько энергии? — простонал он.

Мия прищурилась.

— Может быть, она не гуляла ночь напролет, как ее отец? Наверное, тебе следовало лечь спать вместо того, чтобы… болтаться у озера, — поддразнила она его.

Хокон утянул ее за угол и, прижав к стене, одарил еще одним жарким поцелуем.

— Я готов вынести любое количество бессонных ночей, если смогу провести их с тобой, — прошептал он.

Мия поцеловала его в ответ, затем неохотно высвободилась из объятий.

— Что Торессон, не появлялся?

После свидания она вернулась в дом, а Хокон остался досиживать дежурство.

— Нет, что, наверное, к лучшему. Я бы предпочел не сражаться с сумасшедшим в одиночку.

— Ты действительно думаешь, что он будет сопротивляться? Я имею в виду, если бы ты крикнул, что вызываешь полицию или что-нибудь в этом роде, тебе не кажется, что он просто развернулся бы и отправился домой?

— Кто знает? Если он одержим желанием что-то взять, этого может быть недостаточно. Но я решил, что с сегодняшнего вечера и впредь на дежурство будем выходить по крайней мере по двое. Так безопаснее.

Пока Мия, пребывая в отличном настроении, готовила для всех завтрак — полный английский, — Хокон проверил почту. Прочитав одно из писем, он подозвал ее.

— Эй, Мия, посмотри-ка. Это из музея — они наконец-то закончили чистку рунного камня.

— О, да? — Она сняла сковородку с плиты и поспешила к нему. — Что там написано?

— Посмотри сама.

Она заглянула ему через плечо и прочитала слова вслух.

— Jorun let ræisa stæin penna æftir Haukr inn hviti, fadur sinn… — начала было она, но потом прочла перевод внизу: — Йорун приказала воздвигнуть этот камень в память о Хокре Белом, или Белом Ястребе, ее отце. Он уехал в Бретланд — о, Уэльс! — и привез с собой величайший подарок. Теперь он ушел, чтобы присоединиться к своей любимой. Да хранят их боги в безопасности и вместе.

По какой-то причине слова застряли у нее в горле, и ей вдруг захотелось плакать. Горе подступило к ней, словно вода, поднявшаяся из глубокого колодца, и Мия быстро зажмурила глаза, смаргивая слезы. Что с ней такое? Эти люди были мертвы уже долгие века, и они не имели к ней никакого отношения, но она чувствовала близость с ними, и печаль Йорун, когда та решала, какие слова резчик должен высечь на камне, была печалью Мии.

— Интересно, что это значит. — Хокон выглядел озадаченным. — Привез с собой величайший подарок. Что он мог привезти ей из Уэльса?