Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане - [7]

Появившаяся после прочувственной речи директора разнообразная еда на столах Поттера отнюдь не впечатлила — Дореины домовые эльфы готовили также вкусно и разнообразно, а уж мама не жалела несчастных домовиков и закармливала сыночка деликатесами вдоволь. Так что школа начала потихоньку разочаровывать отважного гриффиндорца.

После ужина старосты принялись разводить малышню по гостиным. Гриффиндорская общая комната привела Джеймса поначалу в ужас — маленькая, тесная, заставлена старыми пыльными мягкими креслами и обшарпанными деревянными столиками. На полу затоптанные сотнями ног, прохудившиеся ковры с неразличимым от старости рисунком. В общем, градус разочарования все поднимался. К тому же, сидевшие в гостиной старшие гриффиндорцы недовольно нахмурились при виде лощеного разодетого щеголя с дорогими вещами и редкой совой — на факультете учились в большинстве выходцы из бедных и разорившихся семей. Поттеры же были хорошо обеспечены, в основном благодаря наследству предков, которые были зажиточными предприимчивыми цеховиками, изготавливавшими посуду еще с незапамятных времен. Кнат к кнату, сикль за сиклем галеон — так и копилось их богатство. Великолепие и выпендреж новичка-малолетки слишком уж бросались в глаза.

К тому же, староста, вышедший через тесный проем, закрытый портретом нелепой Толстой тети, вернулся и недовольно крикнул:

— Поттер, Эванс, к вам тут пришли… дружки со Слизерина! Ха-ха… надо же!

Джеймс поспешил на выход. И впрямь, в сторонке друг от друга стояли Сириус и Снейп, который Нюниус. Поттер с Блэком отошли в сторонку и долго шушукались, делясь впечатлениями от произошедших событий. Тем же в уголке занимались и Эванс с Нюниусом.

Однако возвращение в гостиную вылилось для двух первогодок большими неприятностями. Факультетские авторитеты жестко выговорили им за дружбу с вражеским потоком. Первокурсников предупредили о недопустимости таких отношений и дискредитации факультета этой никчемной дружбой. А Поттеру так и вовсе сделали унизительное внушение, чтобы не тыкал всем в нос своим богатством, если не хочет неприятностей — гриффиндорцы смелые, отважные, благородные люди, а те, кто желает демонстрировать свои дорогие цацки, шелковые мантильи и редких зверушек — могут попросить директора распределить их своею волею и властию на Слизерин, где им самое место, аристократишкам недоделанным!

И Поттер так и не нашел желанного признания на Гриффиндоре. Даже самые нищие и малообеспеченные одноклассники вроде Ремуса Люпина и Питера Петтигрю не пожелали поближе сойтись с надменным богатеньким Джеймсом, который никак не мог унять свой гонор и стать попроще. Уязвленное самолюбие играло в мальчишке и заставляло говорить всем подряд гадости и раздавать меткие язвительные клички, наподобие приклеившейся к Снейпу — его Поттер иначе как Нюниусом и не называл, что не вызывало у окружающих симпатии — тем более, что еще три девочки удостоились от него обидных прозвищ, связанных с внешними недостатками.

У обиженных первоклашек обнаружились родственники в виде братьев и сестры, учившихся на старших курсах и Поттер изрядно досталось от защитников обиженных и оскорбленных. Жаловаться матери было неудобно, а уж отцу тем более, пришлось затолкать обиду глубоко внутрь и не трогать больше плаксивых соплячек. Даже паршивый Нюниус не давал себя в обиду, потому что против него Джеймс редко когда мог выстоять, все больше проигрывал один на один, и так обидно было, что тыл некому прикрыть, прямо до злых слез!

Так что не сбылись розовые и голубые мечты Джеймса Поттера о всеобщем признании и покорении Хогвартса своей высочайшей персоной. Как говорится, се ля ви!

5. Пища для оборотня

В гриффиндорской гостиной четверо подростков шушукались, собравшись за небольшим круглым столиком в самом дальнем углу.

— Постой, Сири, я думаю, нам надо освоить анимагию для того, чтобы проводить с Ремом ночи в полнолуние! Ведь написано в учебниках, что оборотни не переносят только людей и нападают сразу, а если мы будем животными, то ничего и не случится!

— Откуда такая уверенность, Джеймс, что вервольфы не трогают животных? А чем же питаются оборотни, в таком случае? — скептически спросил красавчик Блэк.

— Ну как кем — людьми, конечно! Не cказано же нигде, что они охотятся именно на зверье, они обращаются только чтобы причинить вред человеку, обратить как можно больше себе подобных! — с уверенностью человека, привыкшего, что его слушают беспрекословно, выдал Поттер.

— Ну, я не знаю… можно, конечно, попробовать, а может, мы превратимся в животных достаточно больших, чтобы дать отпор Ремусу, если он вдруг… — Блэк не договорил, соглашаясь с Поттером, впрочем, как и всегда.

Прошло больше года, прежде чем у компании начало что-то получаться. Поттер с Блэком частенько уходили в пустующее западное крыло замка и там усердно тренировались. Когда у Блэка получилось перекинуться в большого черного лохматого пса, Джеймс авторитетно заявил, что волкодав из него получился знатный и бояться вовсе нечего, а он твердо уверен, что будет даже больше Сириуса, и при этом самодовольно усмехнулся — Поттер не терпел, когда его кто-то превосходил, в чем бы то ни было. Видимо, ношение очков все же порождало у него какие-то комплексы, несмотря на богатство и знатное происхождение, хотя слизеринцы презрительно кривились, услыхав его фамилию, потому что считали Поттеров всего лишь разбогатевшими мастеровыми-гончарами, которым когда-то повезло. Чистой аристократической крови в них быть не могло, к примеру, такой, как у его же приятеля Блэка. Поттер делал вид, что ему глубоко наплевать на кличку Горшечник, которой его наградили ехидные змеи, но потом вовсю отрывался на Петтигрю, обзывая и издеваясь над ним, и посылая то в спальню за носками и галстуком, то на кухню за теплым молоком и пирожками, то в библиотеку за развлекательным чтивом в Секцию комиксов и волшебных историй.