Эгоист - [47]

Глава одиннадцатая

Махровая вишня в цвету

Сэр Уилоби улучил минуту, когда Клара была рядом, а дверь в сад обеспечивала отступление — на случай, если противник сумеет привести слишком убедительные доводы в свою пользу, — и открыл огонь по кузену, коварно замыслившему своим бегством в Лондон расстроить весь его домашний уклад.

— Да, кстати, Вернон, — начал он, — что это вы там рассказываете всем, кроме меня, будто намереваетесь покинуть нас и броситься в кипящий котел, где из вас сварят суп? Право же, вы достойны лучшей участи, чем вариться в этом котле. Не огорчайте меня, пожалуйста! Поезжайте путешествовать, если вам не сидится на месте. Постранствуйте месяца два-три, а затем присоединяйтесь к нам, и поедем все вместе домой. А там, глядишь, вы и сами, быть может, захотите обзавестись своим домком. Нет, правда, почему бы вам не последовать моему примеру? Поселитесь в одном из моих коттеджей, если хотите, а то — выстроим вам новый дом. Я готов на все, лишь бы не нарушать привычного равновесия. В Лондоне, друг мой, человек теряет свое лицо. Чем вы там будете? Я вас спрашиваю — чем? Когда рядом такой непоседа, кажется, что и твой собственный дом вот-вот обвалится. Здесь вас знают, вы можете спокойно заниматься своим делом. В Лондоне вы — ничто. Откровенно говорю вам, я это испытал на себе. После недели, проведенной в Лондоне, я всякий раз опрометью несусь домой, чтобы вновь обрести себя. Послушайте моего совета, Вернон! Не может быть, чтобы вы всерьез решились уехать!

— У меня есть такое намерение, — сказал Вернон.

— Почему?

— Я вам говорил.

— Мне? Когда же?

— Если не вам, то вашей спине, которую вы мне подставляли всякий раз, как я с вами об этом заговаривал.

— Я не помню, чтобы вы со мною об этом заговаривали. Что же касается ваших доводов, то меня не убедил бы и десяток доводов. Вы идете наперекор не только моим желаниям, но и собственным интересам. Друг мой, вы огорчаете не меня одного. Вспомните, Вернон, ведь вы сами говорили, что мы, англичане, народ ветхозаветный и что нам следовало бы вернуться к патриархальному образу жизни. Говорили, говорили, не спорьте! Я это прекрасно помню. Разумеется, вы, как всегда, иронизировали и тут же стали издеваться над англичанами, утверждая, будто у нас у всех скверный характер и что поэтому мы не можем жить со своими родственниками одной большой семьей. А теперь вы первый же и ломаете семью! Я, конечно, не претендую на звание ветхозаветного патриарха, но все же я… я…

Сэр Уилоби по каким-то неуловимым признакам почувствовал, что его невеста и кузен обменялись улыбкой. Он закинул голову и, казалось посовещавшись с верхними веками, решил рассмеяться.

— Ну, хорошо, я и впрямь питаю слабость к патриархальному образу жизни, — каюсь! И достопочтенный доктор жил бы вместе с нами! — прибавил он, повернувшись к Кларе.

— Мой отец? — переспросила она.

— А почему бы нет?

— Отец привык вести жизнь ученого отшельника.

— Вам не пришлось бы с ним разлучаться, дорогая!

Поблагодарив сэра Уилобн за доброту, побудившую его подумать об ее отце, Клара мысленно подвергла эту доброту пристрастному разбору: но нет, она никак не могла уловить чего-либо недоброго или эгоистического в этом предложении — и тем не менее она была уверена, твердо знала, что в его основе крылся все тот же эгоизм.

— Надо будет хотя бы предложить ему… — сказал сэр Уилоби.

— Как честь?

— Если он соблаговолит считать это честью, Ох, уж эти мне светочи науки! Впрочем, без Вернона нам уже нечем будет соблазнить доктора Мидлтона. Ну, да все это так нелепо, что и говорить не стоит! Ах да, Вернон, — насчет юного Кросджея… Я решил взять все заботы о нем на себя.

С этими словами сэр Уилоби подставил Вернону спину и направился к двери, но Клара остановила его.

— Стало быть, вы дадите Кросджею возможность подготовиться к поступлению во флот? — спросила она. — Ведь ему нельзя терять и дня.

— Да, да, я все устрою. Можете на меня положиться — я не потеряю этого постреленка из виду.

Сэр Уилоби подал ей руку, чтобы помочь спуститься со ступеньки на гравий, и с удивлением отметил румянец, заливший ей лицо.

В ответ на его жест она протянула ему руку.

— Не забывайте, Уилоби, что с этим делом мешкать нельзя, — проговорила она, словно предъявляя ультиматум, и нехотя позволила своим пальцам коснуться его рукава.

— Как вам известно, Уилоби, все дело в деньгах, — сказал Вернон. — Если я поеду в Лондон, на первых порах я вряд ли буду в состоянии содержать мальчика.

— Но зачем, зачем же вам ехать?

— Это уже другой вопрос. Я хочу передать вам свои функции.

— А коли так, то все меняется: раз я беру на себя ответственность за дальнейшую судьбу мальчика, я вправе воспитать его как считаю нужным.

— То есть подарить обществу еще одного бездельника.

— Я ручаюсь, что сделаю из него настоящего джентльмена.

— У нас их и без того слишком много.

— Слишком много джентльменов не может быть, Вернон.

— Этим вашим джентльменством у нас в Англии прикрывают самую обыкновенную леность. Растить джентльмена из мальчика, у которого нет ни гроша за душой, немногим лучше, чем отдать его на выучку к ворам. Вы воспитаете врага общества, а быть может, даже и поживу для полиции.