Его звали Отакар - [30]

7

Ему дали имя Отакар в честь известного чешского короля, прославившегося своими военными подвигами.

Когда маленькому Отакару было девять месяцев, отца Франтишека Яроша перевели на работу в Мельник, и вся семья вынуждена была опять переселяться. Мальчик, конечно, был еще очень маленьким, чтобы в его памяти сохранилось хоть что-нибудь, что напоминало бы о городе или доме, который он наполнил детским криком при рождении.

Только Мельник был городом, который запечатлелся во всех уголках памяти Отакара Яроша, проворного карапуза, непоседливого мальчика, неудачливого гимназиста, хорошего студента электротехнической школы, спортсмена, наконец приятного молодого человека в форме офицера-с репутацией щеголя.

Перед глазами Отакара нередко возникает знакомый и родной до боли район «У кирпичного завода», где Яроши жили в казенном доме. Они прожили здесь всю первую мировую войну, испытывая голод и нужду. Мать вынуждена была латать ребятам брюки. А что поделаешь? Купить новые было не на что. Целыми часами приходилось простаивать в очереди за хлебом. И вот наконец пришел день 28 октября 1918 года, конец войне, конец Австро-Венгрии, провозглашение Чехословакии. Люди обнимаются на улицах, трепещут на ветру вывешенные из окон красно-белые флаги, громко звучит музыка. С ратуши срывают металлический герб с австрийским орлом. Мечта чехов и словаков о национальном возрождении, стала явью. С этого дня вступает в жизнь Чехословацкая республика. Начинается совершенно новая жизнь. Отакару исполнилось только шесть лет. Он бегает с братом Иржи по шумным улицам и с интересом смотрит вокруг. Мальчик все хочет видеть, хотя многое для него еще непонятно. Но главное ему было ясна — происходит что-то радостное для всех людей.

По городу проходит торжественная манифестация. Идут соколы в красных рубашках, пожарные, ремесленники в национальных чешских костюмах. Перед мельницкой ратушей запылал большой костер, на котором жители города с великим ликованием сжигают черно-желтый флаг былых притеснителей.

Ота с Иржи похожи на двойняшек. Мать одевает их одинаково, так что их трудно отличить друг от друга. Правда, Иржи старше на один год и немного повыше. Они ходят вместе пасти козу на луг и играют там с ребятами в догонялки, кувыркаются, гоняют тряпичный мяч. Осенью они разводят там костры и пекут картошку, оставшуюся в бороздах на поле. Однажды Отакар с братом специально ждали, когда стемнеет, чтобы посмотреть, как костер будет полыхать в темноте. Козу они оставили без присмотра — пусть себе сама пасется, как может. Сами наносили большую кучу хвороста и начали подкладывать. Батюшки мои, вот это горит! Пламя гудело, устремляясь в высоту. Ребята прыгали от радости. Им даже и в голову не приходило, что мама места себе не находила: что с ними, почему нет дома. Она издали увидела полыхание большого костра и две маленькие фигурки, пляшущие на фоне багрового отсвета. Вскоре мама неожиданно появилась из темноты:

— Ребятки, что же вы здесь делаете так долго? — спросила она голосом, который выдавал одновременно и укор и облегчение.

— Мама! — стали дружно ее убеждать оба, — мы должны дожечь этот костер!

Анна не рассердилась. Она подождала вместе с мальчиками, пока догорит костер, и потом все вместе пошли домой. По дороге разговаривали. Коза послушно шла сзади, постукивая копытцами. Она даже не натягивала поводок, который Отакар держал в своей руке.

Мать всегда была добра к детям и относилась с пониманием к их ребячьим делам. Они не могли и минуты посидеть спокойно, это так, но они и редко доставляли ей неприятности, Анна Ярошева вспоминала:

— Когда я в тысяча девятьсот шестнадцатом году тяжело заболела гриппом, малышка Отоушек всю ночь менял у меня на голове компрессы. Удивительно даже, как он в таком возрасте серьезно относился к моей болезни, не хныкал, когда я его будила. На его лице не было никаких следов усталости, как будто все это происходило днем. Потом, когда он на каникулах иногда ездил погостить к моим родителям и шалил там, моя мама говорила ему:

— Ну и весело, наверное, с тобой матери!

На что Ота ответил ей:

— Но бабушка, мама ведь очень рада, что я у нее есть, хоть и такой. Она даже говорит, что если бы меня вдруг не стало, то она бы тоже умерла.

Эти слова матери требуют объяснения. Дело в том, что в 1915 году Ота со своим братом едва не погибли.

У дома, в котором жили Яроши, стоял пустой сарай. Мать, чтобы спокойно, без всякого опасения за детей делать свои дела, наносила в него разных игрушек и ненужных вещей, и ребята там с большим удовольствием стали играть. Пока она слышала их детские голоса, на сердце у нее было спокойно. Но потом голоса детей вдруг затихли. Мать бросила свои дела и пошла посмотреть, куда они вновь убежали. И тут раздался ужасный треск и шум. Весь сарай неожиданно развалился у нее на глазах. Над кучей кирпича и бревен поднялось облако пыли.

Мать оцепенела от страха, но так продолжалось какую-то секунду, потому что до ее сознания донеслись крики детей. Она рванулась им на помощь и когда пробежала пыльную завесу, перед ее взором предстало около десятка детей. Они оживленно обменивались впечатлениями, с великим удовольствием взбирались на кучу из кирпичей и бревен. И среди них были оба ее сына — Иржи и Отакар. Живые и невредимые. Вздохнула облегченно: слава богу! Но колени матери все еще дрожали, когда она прижимала детей к себе. А те, перебивая один другого, с жаром рассказывали ей, как все произошло и что с ними ничего не случилось. К сараю, оказывается, подошли их друзья, соседские ребята, и Ота с Иржиком, выйдя через задние двери, побежали с ними играть в поле.